Чрезмерно чувствительный к запахам вообще и брезгливый по отношению к человеческому телу, Экерли не воротил носа ни от каких запахов, исходивших от Тюльпан, даже от ее анальных желез, и видел красоту в том, как она испражнялась.
Правда, о том, как она выделяла кал и мочу, он пишет меньше, чем о ее половой жизни, но и этого более чем достаточно. А если вчитаться в детали…
Эта глава книги называется «Жидкости и твердые вещества».
Хотя я всегда выгуливаю Аполлона на поводке, меня, как и Экерли, беспокоит мысль о том, что собаку – особенно большую, – делающую свои дела на улице, может сбить машина.
К сожалению, Аполлон часто приседает, чтобы погадить на мостовой слишком далеко от обочины. Я не могу, подобно Экерли, решить эту проблему, разрешив ему гадить на тротуаре, несмотря на то что, в отличие от Экерли, я всегда подбираю за ним его помет. Мое решение этой проблемы заключается в том, что когда Аполлон начинает гадить так далеко от обочины, что это может быть опасно, я встаю между ним и машинами, мчащимися мимо. Получается, что вместо него я просто подставляю под удар себя, но, наверное, все дело в моей не очень-то невинной надежде на то, что водитель станет ехать более осторожно, если будет бояться наехать не на собаку, а на человека. Водители Манхэттена не отличаются терпеливостью, и многие из тех, кому я доставляла затруднения, обзывали меня. Но я знаю, что есть и другие, такие, которые все равно бы притормозили, как это делают и многие пешеходы, чтобы поглазеть на Аполлона и меня.
В своем эссе «Как бродить без цели» ты написал, что не считаешь долгую прогулку с собакой настоящим праздношатанием, поскольку это не то же самое, что бесцельное блуждание, а ответственность человека за собаку не дает ему погрузиться в себя. В последние дни я так много гуляю с Аполлоном, что даже не могу себя представить, как бы я пошла на прогулку одна. Но что действительно не дает мне погрузиться в себя или вообще о чем-либо думать, так это внимание, которое привлекает к себе он. Я никогда не поощряю внимания к нему посторонних, но хотя Аполлон не выказывает никаких признаков неудовольствия, когда ему не удается погадить в одиночестве, я нахожу эти моменты особенно неприятными. Хуже всего бывает, когда кто-то наблюдает за тем, как я убираю его помет, что, похоже, приводит определенный тип людей в некоторое возбуждение. Люди делают замечания по поводу размеров его какашек, как будто я не стою здесь же с ведерком и совком (вид которых сам по себе вызывает немало веселья, хотя, по правде сказать, я была очень довольная собой, когда мне пришла в голову мысль использовать детское ведерко для песка с пластиковым пакетом внутри и садовый совок).