Студент, которого я назову Картер, считает, что недостаток рассказа студентки, которую я назову Джейн, заключается в том, что его главная героиня не похожа на литературный персонаж. Она больше похожа на девушку из реальной жизни.
Он проговаривает это дважды, потому что мои мысли какое-то время были заняты другим, и мне приходится попросить его повторить то, что он сейчас сказал.
– Вы заявляете, что героиня слишком реальна? – спрашиваю я, хотя и так понимаю, что именно это Картер и имеет в виду.
Героиня, о которой идет речь, – это девушка с рыжими волосами и зелеными глазами, которая подружилась с другой девушкой, светловолосой и голубоглазой, и вдруг обнаруживает, что парень, только что брошенный светловолосой – это ее собственный новый бойфренд. Цвет волос и глаз этого бойфренда не указан, но сказано, что он высок. Затем студентка, которую я назову Вив, скажет, что ей хочется знать, высока ли также и его новая девушка.
– Почему это кажется вам важным? – спрашиваю я, не давая воли своему раздражению (чего нельзя сказать о Вив, которая терпеть не может, когда ее просят что-то объяснить, и брюзгливо отвечает: «Разве я не могу просто спросить?»).
Есть в рассказе Джейн и некоторые вещи, по поводу которых вопросы есть и у меня. К примеру, почему, когда эти две девушки хотят поговорить, они садятся в свои машины и едут к кому-то из них домой? Почему ни одна из них никогда не пользуется мобильником, хотя бы для того, чтобы отправить сообщение и спросить, дома ли вообще вторая подруга? Почему они не знают друг о друге такие вещи, которые могли бы легко узнать из аккаунтов в Фейсбуке?
Это одна из самых загадочных и ставящих в тупик особенностей студенческой прозы. Я где-то читала, что студенты колледжей проводят в социальных сетях до десяти часов в день, но для людей, о которых они пишут и которые по большей части тоже студенты колледжей, Интернета практически не существует.
«В художественной литературе нет места мобильным телефонам» — такое критическое замечание оставил как-то раз на полях одной моей рукописи редактор, и с тех пор – а после этого прошло уже более двадцати лет – я не перестаю удивляться глухой стене, отделяющей полный технических новинок реальный мир и художественную литературу, в которой они почти не упоминаются.