– Ну, это более-менее.
– Вот именно – более-менее. Любые слова – это всего лишь слова, в том числе и термины. Как ни называй, а это есть.
– То есть, – сказала Аня, – это духовное поле катаров, оно настолько сильное, что может экранировать сигналы?
– Да, оно сильное. Потому что катары обладали одним важным свойством – они искренне верили.
– Но вы же говорили…
– Да, – перебил Серж, – я говорил, что их концепция была ложной. Но они в нее верили.
– Значит, вера – это сама по себе сила, так? Вне зависимости от того, во что верят?
– Увы, это так. Именно поэтому верой можно как созидать, так и уничтожать. Да, вера творит чудеса. Порой жестокие чудеса.
– Вы считаете, что случай катаров – это негатив, да? Что они творили зло?
Серж вздохнул.
– Я знал, – сказал он, – знал, что, скорее всего, не удастся избежать этого разговора. Что вы зададите вопросы, Аня, и захотите понять. Такой уж вы человек.
Аня молча ждала. Она видела, что Серж не в восторге от затронутой темы, но для нее это было важно.
– Ладно! – Серж махнул рукой, его часы сверкнули неповторимым алмазным блеском. – Творили ли они зло? Все не так просто, Аня. Субъективно они не творили зло, напротив, они искали добра. Их натура стремилась к свету, к чистоте. Но главное, чего они искали, – это другое.
– Что же это?
– Любовь.
Видя, как оба его молодых собеседника смотрят на него с сомнением, Серж повторил:
– Да, любовь. Это и есть то главное, чего они хотели и к чему стремились. Но не та любовь, о которой вы подумали в первую очередь. Не та биологически обусловленная, половая любовь, которую в наши дни единственно и подразумевают, когда произносят это слово. Не эрос. В эросе, разумеется, нет ничего дурного. Но речь не о нем. Речь о другой любви, которую называли некогда другим, но тоже греческим словом: «агапе».
– Что это значит?
– Это та самая «любовь к ближнему», о которой так редко вспоминают. И редко вспоминали всегда. В былые времена еще реже, чем теперь. То есть на словах, напротив, упоминали беспрерывно. Их произносили весьма громко.
– «Произносили» – вы хотите сказать…
– Их произносили всуе: то были пустые слова.
– Мне кажется, первые христиане исповедовали как раз такую любовь к ближнему… – неуверенно сказала Аня.
– Вы абсолютно правы! – подтвердил Серж. – Именно так. Впоследствии общество от этого отошло, и куда как далеко…
– В смысле не формально, а на деле? – уточнил Макс.
– Да. А между тем именно в этом и состоял пафос раннего христианства. Это как раз и был тот посыл, с которым христианство пришло в мир. Этим оно быстро завоевало много сторонников – и вовсе не только среди обездоленных, хотя среди них особенно, но во всех слоях общества. Потому что потребность в любви испытывают все. Можно сказать, что главная человеческая потребность, если отвлечься от чисто физиологических, – это потребность быть любимым. Родителями, друзьями – теми самыми «ближними». Именно любовь – это то, что привнесло христианство в мир и что оно противопоставило другим религиям того времени: как язычеству, так и иудаизму.