– Мою девственность.
Габриель замер; их губы разделяли всего пара дюймов. Он разрывался между здравомыслием и самым страстным желанием, которое когда-либо испытывал.
Заставив себя положить руки на ее талию, он сглотнул.
– Ты девственница? – осторожно спросил он.
– Да.
– И ты так целуешься?
Она моргнула и неуверенно посмотрела на него:
– У меня плохо получается?
– Отойди от меня, – ответил он.
Она шагнула назад и опустила руки. Он открыл рот, потом закрыл его, стараясь собраться с мыслями.
– Значит, я первый мужчина, с которым ты целовалась? Ты думаешь, я тебе поверю?
Она сложила руки на груди, словно обороняясь:
– У меня был мальчик, когда мне исполнилось тринадцать лет. Я с ним целовалась. – Она наморщила нос. – Но мне совсем не понравилось. А в доме Мэй были в основном женщины.
Габриель скрестил руки на груди:
– Переоденься и иди в гостиную. Мне надо успокоиться и принять холодный душ. – Он ушел в ванную комнату и запер дверь.
Лули – девственница.
Он не понимал, как такое могло произойти.
Он так увлекся ею, что не осознал, до чего она неопытна. Если она девственница, то он не имеет права прикасаться к ней.
Лули быстро переоделась, опасаясь, что Габриель выйдет из ванной комнаты, увидит ее голой и снова отвергнет.
Отчасти она понимала, что он уберег ее от поспешности и импульсивности, но все равно чувствовала себя отвергнутой. Словно она сделала что-то не так.
Брюки низко висели на ее бедрах даже после того, как она туго завязала пояс. Ей пришлось немного подвернуть брючины, потому что она была ростом чуть ниже Габриеля. Рубашка свисала с ее плеч; Лули подвернула рукава. Одежда Габриеля была мягкой и комфортной и хранила его запах, что одновременно волновало и радовало Лули.
Она вошла в гостиную, села в кресло, пристегнулась и посмотрела на панель на подлокотнике. Помимо нескольких видов наклона спинки кресла, были варианты массажа, а также настройки нагрева и охлаждения сиденья. Она могла включить телевизор, музыку, свет и вызвать стюардессу. Там же были ролики по технике безопасности и сообщения от пилота, приветствующего пассажиров на борту. И еще были часы, отсчитывающие время до взлета.
Появился Габриель. Его волосы были влажными после душа. Он взял сумку с соседнего кресла и поставил ее у ног Лули.
– Там кое-какие игрушки для тебя, чтобы ты не заскучала во время полета, – сказал он.
– Я заняла твое кресло? Вот почему в нем так много настроек. Прости. – Она принялась отстегивать ремень безопасности.
Габриель махнул рукой:
– Кресла абсолютно одинаковые.
Стюардесса принесла Габриелю бокал на серебряном подносе и спросила Лули: