Они наслаждались тихим ужином в ресторане, беседуя с парой за соседним столиком.
Лули казалось, что Габриель намеренно общается с этими людьми, чтобы немного отстраниться от нее. Она начинала понимать, что он имел в виду, говоря о том, почему ей надо быть осторожной, отдаваясь ему. Он предупредил ее, что после физической близости она захочет быть ближе к нему эмоционально, и оказался прав. Она уже привязалась к нему. Но не понимала, почему он не хочет увлекаться ею.
– Можно спросить, почему ты отдалился от Мэй? – спросила Лули, когда они остановились на висячем мосту. Ухватившись за веревочные перила, она посмотрела на звезды. – Я знаю, она точно не протянула бы тебе руку первой. Она была очень сдержанной. Это семейная черта?
– Отчасти. – Габриель встал рядом с ней. – Я не трачу деньги и время на психоаналитиков, которые скажут, что моя семья – источник всех моих проблем. Но я смутно помню, что моя мать всегда была очень молчаливой. Учитывая, что Мэй запретила моей матери выходить замуж за моего отца, я не видел смысла в общении с ней, чтобы в конечном счете не совершить подобное безрассудство.
– Наш брак не в счет?
– Конечно.
Она едва заметно улыбнулась:
– Твои родители не были влюблены?
– Мой отец любил. Возможно, моя мать тоже. Я не помню, чтобы они ссорились, но я был слишком юным.
– Как она умерла? Мэй никогда не говорила об этом.
– Осложнение во время беременности. Она не захотела делать аборт, поэтому она и ребенок умерли.
– Прости. Это ужасно. – Она вспомнила, как Мэй говорила о дочери с безразличным выражением лица. Судя по всему, она старалась скрыть свою боль.
С равнодушным видом Габриель кивнул на конец моста, где была их вилла.
Лули не поняла намек.
– Ты потерял брата или сестру, – сказала она.
Он повел плечом.
– Я бы никому не пожелал такого детства, какое было у меня.
Она наклонила голову, размышляя над его словами.
– Смешанный брак? По-моему, Америка – огромный плавильный котел, принимающий всех.
– Что это вообще значит? – Он усмехнулся. – По характеру я настоящий американец, который сам сделал себе имя, – цинично сказал он.
– А я ненавижу свою неприспособленность. На конкурсах красоты мы соревновались друг с другом, но все выглядели и вели себя одинаково. Пока я жила у Мэй, я чувствовала себя лишней. Теперь я с тобой и стараюсь вписаться в мир долларов.
– Тебе не надо никуда вписываться.
– Надо. Я всегда говорила себе: не важно, что у меня нет собственных денег, потому что все мои потребности удовлетворяются. Это обычная стратегия выживания. Мэй была непростым человеком. Я думаю, она контролировала и изолировала меня, потому что потеряла свою дочь, но я не удивлюсь, если такой характер был у нее с самого начала. Возможно, твоей матери надоел постоянный контроль, и она оттолкнула Мэй. Хотя я сомневаюсь, что твоя мать рожала тебя назло Мэй. Она наверняка хотела семью. Если бы она выжила, а у тебя были братья и сестры, тебе не было бы так одиноко.