Мэри снова опустила голову.
– Я была просто раздавлена. Расплакалась, кажется. Можешь представить меня в слезах? – Она подняла на него глаза и вздохнула, силясь улыбнуться. – В страшном сне не приснится, правда? Хотя в последнее время, Арчи, у меня нередко глаза на мокром месте. Реву и реву.
– Представить трудно, но я тебе верю. Поплакать всем иногда надо. Я и сам, бывает, плачу, – великодушно признался он.
Она с облегчением рассмеялась.
– Ты, Арчи, такая задница, выражаясь твоим же языком.
Он наблюдал, как она наливает чай, и в его глазах сквозила жалость. Должно быть, это был чудовищный удар по гордости Мэри, думал он. Ее столь редкую трепетную привязанность низвели до уровня вульгарного примитивизма. За долгие годы у Мэри сформировалось мировоззрение монашки, и стоит ли этому удивляться? Многие годы она вела странную, уединенную, замкнутую жизнь! «Мы такие, какие есть, – рассудил Арчи, – и можем быть только такими, какими создали нас обстоятельства».
– Спасибо, дорогая, – поблагодарил Арчи, принимая от нее чашку с чаем, и, сев в кресло, посмотрел в окно: – Мэри, если можно, я хотел бы как-нибудь познакомиться с Тимом.
Ответом ему было долгое молчание.
– Как-нибудь познакомишься, – наконец произнесла она тихо, и по ее тону он понял, что это произойдет не скоро.
После полуночи Мэри припарковала «бентли» возле коттеджа. В гостиной все еще горел свет. Тим подбежал к машине и открыл дверцу. Увидев Мэри, он задрожал от радости и сжал ее в своих объятиях. Впервые при встрече с ней Тим дал волю чувствам, и это красноречиво свидетельствовало о том, как сильно он страдал всю неделю, горюя о матери.
– Мэри, я так рад, что ты приехала!
Она высвободилась из его объятий.
– Боже мой, Тим, ты даже не представляешь, сколько в тебе силы! Я думала, ты давно уже спишь.
– Нет, я ждал тебя. Я должен был тебя дождаться. Ох, Мэри, как же я рад тебе! Ты мне нравишься, нравишься!
– И ты мне нравишься. Я тоже по тебе соскучилась. Где папа?
– В доме. Он хотел тебя встретить, но я не пустил его. – Тим пританцовывал возле нее, но Мэри чувствовала, что чем-то его расстроила. Если б знать чем! – Мэри, мне не нравится здесь без тебя! Мне хорошо, только когда ты тоже здесь.
К тому времени, когда они вошли в дом, он уже успокоился. Мэри пожала Рону руку и мягко спросила:
– Как вы?
– Нормально, Мэри. Рад вас видеть.
– И я рада, что наконец добралась к вам.
– Вы уже поели?
– Да, но чаю все равно выпью. Хотите чаю?
– Не откажусь.
Мэри повернулась к Тиму, с потерянным видом стоявшему поодаль от них. «Чем я его обидела? – опять задалась она вопросом. – Что сделала не так или, наоборот, не сделала?»