Можно я немного пожалуюсь на маму? Мама недолюбливает Глеба. Началось это, когда он бросил преподавание в институте и начал гонять машины из Германии, и однажды у него в Польше украли машину. Папе пришлось выплатить стоимость машины. Это было давно, но мама все никак не забудет, все время его цепляет с невинным видом. Сегодня встречает меня словами: «Глеб на меня обиделся за то, что я сказала “козел польский”. А я не ему сказала, а одному польскому козлу в телевизоре». Мама иногда ведет себя как ребенок.
Замечательно, что вы с Катей едете на уик-энд в Бостон. Правильно Катя взяла инициативу на себя. Твоего предложения провести вместе больше, чем два часа, можно было и не дождаться. Катя, должно быть, счастлива иметь рядом такого человека, как ты. Вот посмотришь, как тебе будет хорошо провести с ней весь день и всю ночь. Вы с ней уже много раз были вместе, но в Бостоне вы будете как семейная пара. И не говори мне, что тебе не надо, что ты лучше поработаешь! Тебе очень надо, чтобы у тебя была не просто подруга, а близкий человек.
Напиши мне потом все о поездке подробно, как я люблю.
Обнимаю тебя.
P.S. Чуть не забыла. Угадай, кого я встретила?! Беату! Помнишь мою детскую подружку, польку? Впрочем, что за дурацкий вопрос, конечно помнишь. Ведь из-за этой истории (во всем виновата, конечно, мама) мы с тобой расстались на годы, а с папой вы так и остались чужими людьми.
Беата стояла у прилавка в антикварном салоне на Невском (мы называем его «три ступеньки вверх») и примеряла мамин «бант Севинье». Это корсажная брошка-стрекоза: если нажать на тайную пружинку, стрекоза машет крыльями и бриллианты играют. Брошка, представь, из придворной мастерской и даже, по семейной легенде, была внесена в реестр «Национальное достояние». Брошку я пару недель назад по маминой просьбе сдала в магазин и зашла проверить, продана ли она.
Рядом с Беатой стоял мужчина (как оказалось, это был шведский консул), держал в руках деньги. Он повторял: «Мадам, я отложил брошку и ушел за деньгами, здесь можно платить только наличными, я коллекционирую работы царской придворной мастерской, я первый покупатель, ведите себя цивилизованно». А Беата твердила: «Это русская брошка, она должна остаться в России» – и вдруг зажмурилась и с такой силой сказала: «Я так ее хочу!», что бедный консул растерялся и ушел. Беата улыбнулась ему вслед: «Русские победили шведов!» Увидела меня и холодно кивнула. Я растерялась от такого холодного приема, а она закричала: «Шутка!» и бросилась обниматься.
Какая она теперь? Внешне совсем другая, из полноватой кудрявой девчонки превратилась в изысканную модель с обложки журнала, и щербинка между зубами исчезла. А внутренне она совершенно такая же, как была, – искренняя, добрая и сразу своя.