Родион, добрый мальчик (все же хорошее воспитание сказывается), с облегчением говорит: «Ну и правильно! Их с Глебом устная договоренность не имеет юридической силы. Я не мог сам тебе этого сказать, но с моральной точки зрения ты имеешь полное право просить компенсацию. Между нами, они легко пойдут на твои условия. Будут торговаться для порядка, но дадут. Им квартиры и дома не нужны. Что ты хочешь, квартиру, дачу? Проси все. Ну, и деньги, конечно».
Я говорю – ну вот, мы разбогатели, хоть какой-то толк с паршивой овцы! Я не хотела сказать, что Глеб погиб, как овца… я просто не умею выражать свои мысли.
Оказалось, что Эмма имела в виду совсем другое.
Все это, спрашивает Эмма, достанется его детям.
Нет, отвечает Родион, детям ничего, все перейдет к его конкурентам.
Нам всем троим понятно, что конкуренты – это те, кто его застрелил. Ну и что? Это же бизнес. А Глеба они вообще случайно убили.
Эмма сказала: «Нет. Не подпишу. Им нужна фирма, пусть забирают. Но все остальное должно достаться его детям. Пусть переделают документы. И я проверю каждое слово».
Когда я это услышала, я просто онемела. Проверит она! У нас же принципы, мы же лучше будем голодать, чем возьмем от убийц детям на хлеб. Благородная, за мой, между прочим, счет! Кто, она думала, ее кормит? Она, видите ли, будет в облаках витать, оттуда на свои принципы любоваться, а мать пусть работает, так, что ли?
Я кричала: «Как будешь кормить детей?! Вы будете нищими!», Родион ее уговаривал: «Возьми, ты имеешь право», а эта дура говорит: «Нет». Нет, говорит, это же убийцы Глеба. Ничего, говорит, не подпишу, пусть хоть режут.
Через час (у них там все было схвачено, свой нотариус за час все переоформил) Родион принес ей исправленные бумаги, и Эмма подписала, все отдала чужим детям и внукам.
Она все подписывала и подписывала, я никогда не видела столько документов на собственность, пока Родион не сказал: «Ну все, подписала… А вот на это даже время тратить жалко, издательский дом “Беата” можешь просто выбросить…» И на этом все, конец. Дядя Бэ зачем-то перевел на Глеба даже этот никому не нужный издательский дом. Все было оформлено на него, все… В кои-то веки выпал шанс, и так все просрать.
Эмма ушла детям книжки читать, а Родион остался меня утешать. Я ведь даже плакала. Когда у мужа инсульт случился, не плакала, а тут заплакала. На самом деле ему хотелось поговорить со мной о Беате.
– Она неожиданно уехала в Москву, сказала – скоро вернется. Я скучаю.
– Вернется? Ну-ну.
Я ему все рассказала. Мы ведь с ней бок о бок целый месяц жили, я ее разговоры по телефону слышала. Если он хочет знать, с чем она поехала в Москву, что есть у его жены для завоевания Москвы, – я, пожалуйста, расскажу.