«И что Витька за тряпка бессловесная такая? — думала она, замачивая „оскверненные“ трусики и лифчик. — Ведь знает, что в отношении одежды я брезглива… Душу воротит!.. Знает — и лезет в шкаф, и вынимает мое белье, и дает его какой-то девке… А кто поручится, что у нее нет чесотки?… Тьфу, аж мороз по коже…»
Наташа очень надеялась на поворот судьбы. Ведь часто так бывает: живет себе талантливый человек и чахнет от собственной невостребованности. И вдруг — покатило, жизнь сдвинулась с мертвой точки! Глядишь, а у него уже плечи распрямились, походка сделалась уверенной, а взгляд стал целеустремленным и волевым… Может, выставка в Малом Манеже как раз и будет этим поворотом?
— Витькина выставка… — прошептала вслух Наташа, как бы пробуя на вкус это словосочетание, И вдруг почувствовала прилив нежности.
Она прокралась на цыпочках в спальню, склонилась над сладко сопящим Виктором, поцеловала его в заросшую щетиной щеку. Он встрепенулся, приподнялся на локте, дико захлопал глазами.
— Ты чего?
— Ничего, — пожала плечами Наташа. — Просто я тебя люблю…
— А-а-а, сразу бы так и ска… — Виктор не договорил, упал носом в подушку.
И в этот момент в прихожей заверещал телефон. Наташа взглянула на часы — начало первого.
— Сразу прошу прощения за поздний звонок, — в трубке звучал незнакомый мужской голос. — Вас из Министерства обороны беспокоят. Меня звать Натаном Михайловичем, я по поводу дела Козявина.
— Простите, как ваша фамилия?
— А? Фамилия? Воронов моя фамилия, ага. — Мужчина говорил вкрадчиво и одновременно властно. — Скажите, Наталья Михайловна, что там с Козявиным? Надеюсь, вы уверены в том, что этот подонок должен получить по заслугам?
— А какое вы отношение…
— Да-да, я так и думал, что вы именно это спросите, — перебил ее мужчина. — Меня, знаете ли, коллектив уполномочил, а если конкретнее, лично генерал-полковник Федосеев…
«Ну вот. Началось. Какое сегодня Витька точное слово подобрал? Вспомнила: „закручивается“».
— Антон Михайлович…
— Натан, — поправил мужчина.
— Натан Михайлович, у вас есть мой рабочий телефон?
— Да, есть, но мне бы хотелось…
— Позвоните мне завтра на работу с десяти до шестнадцати, — сухо произнесла Наташа. — А дома я думаю только о личной жизни. Спокойной ночи. — И она нажала на рычаг.
Но через секунду телефон затрезвонил вновь.
У Наташи внутри закипело.
— Натан Михайлович, я же вам русским языком!..
— Натуленька, это я.
Знакомая хрипотца… «Господи, да это же Граф! Стыдно-то как…»
— Дорогой мой, прости меня, я…
— Натуленька, меня только что осенило!.. — Граф пропустил ее оправдания мимо ушей. — Мы таки были с вами дураки, целый месяц долбили эти чертовы каменюки, тогда как театр был совсем в другом месте! Он смотрел на нас и смеялся!