Наташа отложила в сторону инструменты.
— Если вдруг наткнешься на что-нибудь, обязательно позови, — сказала она. — Я тоже хочу присутствовать при историческом моменте…
— Э нет, сначала я никого не позову. Сначала я вот этими руками возьму се за сисечки и приподыму, красавицу! — возвратился к прежнем теме Граф, однако Наташа не слушала.
Она пошла вдоль берега, раскинув в стороны руки и подставляя лицо теплому соленому ветру.
Морские волны пенились у ног и холодили ступни.
Погода сегодня выдалась дивная, нежаркая, мягкая, и работать было — одно удовольствие, а не работать — и вовсе замечательно.
«Вот пусть Граф и ищет свои драгоценные сисечки, если ему так хочется, а я в конце-то концов имею право и отдохнуть в отпуске». - решила для себя Наташа.
Три недели в компании друзей-археологов провела она на этом крохотном каменистом островке со старой баржей вместо причала, изрытом древними катакомбами и едва заметном с берегов Большой земли.
Заезжие туристы, которые едва ли не каждый день приставали к барже на прогулочных катерах, чтобы табуном пронестись по усеянному раскаленной галькой берегу и оставить после себя кучи всяческого сора, вяленые рыбьи хвосты и мятые банки из-под пива, досаждали экспедиции и мешали нормальной работе.
Порою Наташа с трудом сдерживалась, чтобы не рявкнуть на какого-нибудь настырного дядьку в шортах, который лез с расспросами и усаживался рядышком, изображая из себя аса археологических наук.
— Позвольте поинтересоваться, неужели вы ищете динозавра?
— Ага, — отвечала Наташа, не подымая глаз.
— Позвольте поинтересоваться, а разве здесь водились динозавры?
— Ага.
— Что, вот такие большие, с длинной шеей и уродливой башкой?…
— Ага, — говорила Наташа, смерив взглядом настырного туриста, — очень похоже.
Ей было совершенно непонятно, зачем сворачивают к острову прогулочные катера.
Достопримечательностей здесь было ноль целых шиш десятых; с Наташиной точки зрения, сам остров представлял собой одну сплошную достопримечательность.
Однако разве прогуливающимся по морю зевакам было хоть какое-нибудь дело до знаменитых катакомб, выложенных обветренными, с осповыми рытвинами древними камнями; разве кого-то из горланящих бездельников интересовало, что на заре цивилизации здесь был город, и жили люди, и была своя культура, и свой театр, украшенный восхитительными скульптурами гениальных мастеров. Разве кто-нибудь из них вздрогнул бы, если бы узнал, что где-то под ногами покоится шедевр Праксителя Аполлон, стоявший когда-то на постаменте перед входом в театр, а теперь скрытый под наслоениями почвы, — тот самый Аполлон, который и был покровителем Ольвии. Единственное, от чего вздрогнули бы эти бездельники, так это от цены.