— Грехи наши тяжкие, — прошептал Лупаков и горько вздохнул.
Стоп. Нельзя столько пить. Нельзя размякать, жалеть себя — это самое последнее дело. Взять себя в ежовые рукавицы. Чего нюни распускать? Лупаков не привык распускать нюни. Он умел подчинять события своей воле. И не только события, но и людей. Он умел работать. Умел расшибаться в лепешку. Он мог сделать карьеру. Мог стать директором завода. Но делать дела было легче на его месте…
Пришел в себя? Унял сердцебиение? В норме? Теперь надо принимать решение. Ничего. Если есть деньги, можно где угодно остаться на плаву. Не зря столько лет отказывал себе во всем, копил копейку к копейке. Они послужат спасательным кругом. Можно еще начать все сначала. Можно.
Лупаков решился. Теперь нужно действовать. Жестко. Бесповоротно…
С реки дул прохладный ветер, принося с собой не свежесть, а затхлый запах тины. Во дворе по соседству жгли первые осенние листья. Ненавижу осень. Точнее, не саму осень, а умирание лета, предчувствие грядущей зимы, царства ледяной скуки. Вверх по небу карабкалась тонкая ладья убывающей луны.
— Есть охота, — протянул я, зевая.
— А чего еще охота? — осведомился Пашка.
— Спать охота.
— А красотку длинноногую тебе неохота?
— Уже нет.
— Самое вредное в нашей работе — это нытье… Возьми печенье. С прошлого раза осталось.
Пашка открыл бардачок, вытащил пачку «Юбилейного», распечатал, разделил содержимое на три части и протянул одну долю мне, другую — оперативнику, сидящему за рулем нашего «жигуля».
— Терпеть не могу печенье, — сказал я, откусывая кусок и безрадостно пережевывая его.
— Сразу видно, что ты следователь, а не опер. Посидел бы с мое в секретах и засадах — все что угодно научился бы есть.
— Посидел бы ты с мое в следственных изоляторах на допросах — вообще бы есть разучился…
Я откинулся на сиденье и прикрыл глаза. Следователям запрещено заниматься оперативной работой и принимать участие в мероприятиях. Но некоторые правила очень хочется нарушить. Многих моих коллег невозможно сдвинуть с кресла. Мне же нравится подвижный образ жизни. Операции — это терпкий вкус азарта и риска. Игра.
— Ничего у нас не выйдет, — скучающе произнес я. — Вся комбинация была задумана примитивно. Без изящества.
— Чем примитивнее, тем эффективнее, — отмахнулся Пашка. — Слишком мудрить — сам себя перехитришь.
— Хоть выспаться бы в машине. Завтра на работу. — Я потянулся и склонил голову на спинку сиденья. Неожиданно из динамика рации послышался голос:
— «Седьмой» говорит. Объект появился. Подходит к желтому «запорожцу» номер 22-12… Так, садится.