— «Он сказал — поехали, он взмахнул рукой…» — процитировал я известную песню. — Звоним.
Пашка держал вторую трубку. Весь разговор записывался где-то в тесной, заставленной аппаратурой комнатенке на магнитную пленку, и его распечатку в УВД привез гонец из УКГБ.
— Мне Амира Нуретдинова, — слегка дрожащим голосом произнес Ионин.
— Ну.
— Это вы?
— Я. Ну?
— Значит, в справочной правильно телефон дали.
— Ну. Ты кто?
— Станислав Валентинович Ионин. Одно время работал на комбинате у Новоселова.
— А мне это зачем?
— Сейчас узнаешь, ворюга. — Ионин начал заводиться. — Думаешь, я забыл, как по твоему приказу меня в подворотне били?!
— Ты о чем, безумец? Я тебя не знаю.
— Меня к следователю вызывали, который тебя и твоего друга-ворюгу посадил. Кое-что я там узнал. Кое-какие справки через знакомых навел… Те двое негодяев, что меня били… Думаешь, я не понял, что они и Новоселова зарезали?
— Мне зачем это знать?
— Ты с ними одна шайка-лейка. Я вас всех на чистую воду выведу!
— Вот шакал. Ты знаешь, с кем говоришь?
— Зато я знаю, как этих двоих, Льва с его приятелем-борцом, найти. Если в Москве живут, думаешь, никто не знает, откуда они?..
Нуретдинов ничего не сказал.
— Ты меня, ворюга, слышишь?
— Слышу.
— Я следователю пока ничего не рассказал. Ни о чем. Думаешь, не хотелось, чтобы вас всех арестовали? Еще как хотелось. Эти негодяи меня же в землю втоптали… Но надоело все. Сколько можно, — вздохнул Ионин. — Амир, мне деньги нужны.
— Иди работать на стройку — там хорошо платят. Грузчиком много не заработаешь.
— А, вспомнил, значит. И знаешь, что грузчиком работаю.
— Кончай языком молоть. Говори.
— Во всем мире за физический и моральный ущерб платить принято.
— Сколько?
— Сорок тысяч.
— Шакалий сын, на кого ты лапу поднимаешь? В навоз втопчу. — Слова были произнесены без особых эмоций, спокойно, но от них веяло такой нешуточной угрозой, что даже мне стало не по себе и я подумал, что зря мы втянули Ионина в эту историю. Но теперь отступать некуда.
— Не пугай. Через три дня сорок тысяч. В трубке послышались гудки.
— Послал по матушке, как я и говорил, — махнул рукой Пашка.
— Поглядим.
Через четверть часа послышался телефонный звонок.
— Не ходи в прокуратуру. Поговорим, обсудим. Договоримся…