Судя по разразившемуся вслед за протяжным гудом истошному лаю собак, мы вышли на след волка.
Я взглянула на Андре и опустила глаза, вновь покраснев под его взглядом.
— Мне показалось, или вы поругались с Эберлеем? — спросила я, чтобы сгладить неловкость.
— Не показалось, — хмуро ответил Андре. — Жених Виталины что-то слишком много себе позволяет. Я сегодня же напишу его величеству, дай только вернемся с охоты.
Он приблизился почти вплотную и, как когда-то в детстве, взял меня за руку, слегка сжав внезапно задеревеневшие пальцы. Даже сквозь кожу перчатки я ощутила тепло его руки. Сколько мы ехали так, шагом, не знаю, я думала, что стоит высвободить руку, как волшебство момента закончится, придется возвращаться в шаткий, ненадежный мир, где все решают за меня. Судя по морщине между бровями Андре, он думал, если не о том же, то о чем-то похожем.
Руки сами разжались, когда мы услышали впереди крики, лай, ржание и страшный, короткий вой.
— Волк! — воскликнула я и, пришпорив Леди, устремилась вперед.
Андре поскакал за мной.
Когда мы догнали остальных, я только увидела, как спешившийся Эберлей с зажатым в руке копьем пытается подступиться к огромному, истыканному стрелами волку.
Истекающее кровью животное крутится на месте, огрызаясь на атакующих собак.
Виталина и Микаэла, сидящие бок о бок в своих дамских седлах, закрыли глаза надушенными платочками, а я не смогла отвести взгляд.
Вот Эберлей наносит удар, и волк падает, продолжая дергаться, хрипеть, разевая красную пасть. Наконец, вывалив язык, животное затихло.
Но стоило герцогу наклониться над ним и выдернуть копье, упираясь сапогом в шкуру, как тело волка стало расползаться в разные стороны, стремительно светлея. А потом на моих глазах превратившись в тело человека. Черноволосый юноша, истыканный стрелами, весь в колотых ранах и кровоподтеках, вытаращил неподвижные глаза в небо.
Перед моим взором возник образ монстра из сна.
— Я иду за тобой, Эя, — прозвучало где-то совсем близко.
Я выпустила поводья и пронзительно завизжала.
Потом, должно быть, потеряла сознание, потому что стало темно, а когда открыла глаза, оказалось, что лежу на чем-то мягком. Надо мной склонились лица Андре, Виталины, Микаэлы. Лица хмурые, бледные, подбородок Микаэлы — я поняла, что голова моя покоится на ее коленях, — дергается, по щекам пролегли влажные дорожки. Даже у Виталины глаза на мокром месте.
— Эя! Эя! — пробормотала Микаэла. — Хвала Богине! Как ты нас напугала!
— Оборотень, — прошептала я. — Это был оборотень.
Сестры закивали, и Виталина взяла меня за руку.