— Лирей… ты слишком строга к Милфорду. И потом, у тебя есть мы с Микаэлой. Мы никогда не дадим тебя в обиду.
— Виталина, ты сама веришь в то, что говоришь? Или память у тебя коротка, как у канарейки? Забыла уже, что только вчера выпустила меня из башни? И то только потому, что Андре приехал. Иначе сидеть бы мне там и сейчас.
— Мила…
— При чем здесь Мила! Любая служанка могла рассказать мне!
— Но рассказала-то Мила!
— Не переводи тему, Виталина!
— Это тебе не удастся сбить меня с толку, Эя! Ты сидела в башне заслуженно, и сама это знаешь!
— Заслуженно? Значит, из-за одной ссоры можно запереть сестру в башне на целую зиму?
— Ссоры, Эя? Я считаю иначе.
— Виталина, — сказала я тихо, а потом и вовсе замолчала, закрыв лицо руками. — Я извинилась. Искренне. Ну почему мы не можем общаться, как нормальные сестры…
Раздался тяжелый вздох. Когда Виталина заговорила, видно было, что держать гнев при себе дается ей с большим трудом, но она старается, очень старается…
— Эя, ты права. Я действительно хотела поговорить с тобой о другом.
— О чем?
— Об Андре. О герцоге де Шеврезе.
Я удивленно заморгала.
— И что же ты хочешь мне сказать о герцоге?
— Не верь ему.
Виталина запнулась, сглотнула, и мне показалось, что она хочет еще что-то сказать, но раздумывает, говорить или нет. Наконец ее веки сузились, а губы упрямо сжались. В глазах сверкнула решимость.
Виталина вздохнула и произнесла:
— На твоем месте я бы не доверяла ему, Эя.
— А кому мне верить, Виталина?
— Мне, твоей сестре. Микаэле. Тете Сецилии, наконец.
— Погоди, погоди. Остановимся на тебе. Если это правда и я могу тебе верить, расскажи мне кое-что.
— Конечно. Разве могут быть секреты между сестрами?
Я собралась с духом и выпалила:
— Расскажи мне о последней воле отца. Я знаю, было завещание. Где оно? Там был мой брачный контракт.
— Откуда ты знаешь о контракте?
— Значит, завещание было?
— Было, — согласилась Виталина. — Что ты знаешь? В завещании отец сказал, что титул и замок переходят к тебе по достижении совершеннолетия и по заключении брачного договора.
— С кем?
— Это отец оставил на усмотрение твоего опекуна.
— Отец не мог так поступить.
Виталина нервно засмеялась, глаза ее забегали.
— Еще и не так мог, Эя, — сказала она.
— Скажи мне правду, Виталина, — с нажимом сказала я.
Виталина сглотнула.
— Ты можешь верить мне, Эя. А теперь оставь меня, пожалуйста. Я еле сижу. И позови Нэн, мне надо подготовиться ко сну. Давай завтра поговорим обо всем… Хорошо?
Какое-то время я смотрела на сестру, словно хотела запомнить — такую красивую и честную, которую не портят ни тени под глазами, ни нахмуренный лоб.