Никогда не верила в эти слухи. Да, с остальными, даже с Виталиной и Микаэлой, он держался отстраненно, а я… у меня никогда не было друга ближе, чем Андре.
Мама рассказывала, он с удовольствием заменял мне няньку, когда я была крохой. Возился со мной, гремел погремушками, водил за ручку по замку, стоило мне сделать свои первые шаги.
— Принеси мне стакан воды, Мила, — дрогнувшим голосом попросила я.
Когда шаги Милы стихли, я осторожно покосилась на противоположную стену.
У нас с Андре есть совместный портрет: стройный тонкокостный юноша с бледным лицом, завитыми белокурыми локонами в фиолетовом камзоле и кюлотах держит на коленях рыжего кудрявого младенца в белом — чепце и кружевном детском платьице, отделанном розовыми лентами. У младенца пухлые розовые щечки, круглые изумленные глаза, на губах довольная улыбка.
Вообще, изначально планировалось писать меня на коленях у мамы, но я капризничала, вырывалась, успокаивалась, только когда Андре был рядом. Так и получилось — у всех детей первый потрет с родителями, а у меня с Андре.
Из трех сестер Андре выделял меня, и теплоты между сестрами это не добавляло… Но кого это волновало? Уж точно не нас с Андре.
Мы рыбачили, охотились, пели, плясали, играли в догони-поймай, найди эльфа, дурачка Петруччо, лазили по деревьям, скакали наперегонки, кстати, именно Андре научил меня уверенно держаться в седле.
Я прикрыла глаза, и по щекам заплясали солнечные зайчики, в воздухе запахло цветущим миндалем.
* * *
По залитой солнцем аллее сада бежит вприпрыжку девочка лет восьми в нарядном голубом платье. Над цветущим розовым кустом склонилась стройная рыжеволосая женщина, увидев ее, девочка издала ликующий вопль — ни дать ни взять туземец, вышедший на тропу войны.
— Мама, мама! — кричу я.
Мама разогнулась и тыльной стороной ладони убрала рыжий локон со лба.
— Эя, — ласково говорит мама. — Ну на кого ты опять похожа.
Девочка с разбегу обнимает женщину в нежно-розовом платье, затем хватает за руки и кружит.
— Мамочка! Ты не представляешь! Андре лучше всех! Он самый лучший на свете!
Вокруг кружатся голубые, зеленые, розовые сполохи, мама очень любит цветы, а я ее, и сейчас, когда нашла ее в оранжерее, мне не терпится поделиться своим счастьем.
— Тише, Эя, тише! Ты совсем меня закружишь.
На щеках мамы играют озорные ямочки. Она такая красивая в лучах солнца, словно загадочная эльфийка из рассказов старой Пепы. Самая красивая из всех, кого я видела.
— Когда я вырасту, мы обязательно поженимся! Я хочу его, мама! Его, и больше никого!
— Лирей!
Мама остановилась, застыла как статуя, покраснела так, что, кажется, поднеси к ней сейчас свечку — загорится. Она смотрит не на меня, а на кого-то за моей спиной.