Я положила ладонь на нагретый желтый камень, и мне показалось, что под рукой что-то слабо шевельнулось. Я отпрянула, снова дотронулась, нет, под ладонью лишь нагретый солнцем камень. Я постучала костяшками пальцев по стене — твердая, пожалуй, тверже мрамора, удивительно, как прямо на этом камне могут расти деревья.
— Не задерживаемся, — поторопила Вилла, и мы прошли дальше, в узкую улочку.
Я взглянула под ноги — дороги здесь вымощены этими же желтыми плитами. Склонилась над расколотой стеной, и Лил пришлось дернуть меня за руку, отрывая от сверкающих на солнце крупинок. Словно золото впаяно в камень, мелкие такие, матово-блестящие крупицы.
Мы миновали круглую, наполовину разрушенную башню, прошли в несколько арок с витыми колоннами по бокам, образующими длинный коридор, обогнули гигантский полуразрушенный скос, выложенный золотыми кирпичами. Я вертела головой по сторонам как зачарованная.
Ближе всех ко мне Лил, и поэтому именно ее я робко постучала по плечу. Женщина наполовину обернулась и дернула подбородком, мол, чего тебе.
— Здесь жили люди? — спросила я.
Лил посмотрела на Фоссу, вид у нее стал какой-то виноватый. Она взлохматила волосы и отвернулась, словно собираясь с мыслями. За нее ответила Фосса.
— Здесь были люди, когда разрушали наши города, — глухим голосом проговорила она.
— Вы живете в городах?
Надо сказать, в моем голосе прозвучало недоверие. Фосса хмыкнула и ответила вопросом:
— А где же нам жить?
Она запнулась, вздохнула и добавила:
— Жили… пока не пришли вы, — голос ее прозвучал совсем глухо.
— Мы? — опешила я. — Но мы никогда… Мы жили в замке… Я не покидала герцогства всю жизнь, только дважды, на дебют Виталины и Микаэлы, ко двору…
Фосса криво усмехнулась, пожимая плечами.
— Значит, похожие на вас, — сказала она. — Пятеро моих сыновей… погибли.
Она ушла вперед.
— Фосса из тех, кто помнит этот город. И битву. Битву свободного народа с человеческими захватчиками. Тогда свободным удалось вытеснить людей на их земли. Стая Семи Лесов, кланы, стоящие плечом к плечу. Когда-то мы были силой. Я не помню этого. Я родилась уже в Смутное время. Мать рассказывала, пока я была щенком. Я плохо помню, была совсем маленькой.
— Почему не расспросила мать потом?
— Потом и матери вышли на тропу войны. И вернулись с нее немногие. Наши могут жить до трехсот лет. Но ты вряд ли встретишь кого-то старше сорока. Выжили единицы. Фосса одна из них.
— Сколько ей лет? — спросила я.
— Полтораста или около того. Она одна из сильнейших. Она пережила нападение людей. Как черная прожорливая саранча, они ничего не оставляли на своем пути. Видишь эти развалины? Когда-то этот город был одним из красивейших мест Заповедных земель. Говорят, его строили по эльфийским проектам. В каждый кирпич вдыхалась любовь, в каждое здание. Да что там здание… Люди не щадили даже детей, ведь из них вырастают звери, воины, которые будут воевать за свой народ и свои земли до последней капли крови. Фосса помнит, как красных, орущих младенцев подбрасывали в воздух и нанизали на копья и пики, как фазанят, как нашим женщинам, после того как натешились, выкалывали глаза и отрезали груди, потрошили утробы, как скоту на бойне.