Что, форму теряю? Близко ничего подобного нет. Просто невезуха. Но на везение надеются только дураки.
«Фунт мужества стоит тонны удачи», — говаривал один из первых президентов США генерал Джеймс Гарфилд.
Несмотря на невезение, я готов провести любую акцию и выкрутиться из любой ситуации. У меня были слишком хорошие учителя. И Мастер Вагнер. И многие другие.
Несколько лет честных занятий промышленным шпионажем в одной очень хитрой организации даром не проходят. Слабаки там загибаются на первой же акции.
— Парень сгодится, — сказал Мастер Вагнер, приведя меня, когда я закончил ВУЗ, в маленькую уютную квартиру на Ново-Басманной. Там нас встретил человек, похожий на пожилого строгого учителя математики. И разговаривал он, как школьный учитель, притом старой закалки.
— Садитесь, садитесь, — сказал Учитель. — Чайку отведаете?
— Спасибо, — мне было там неуютно. Я чувствовал себя в театре масок. Мне ясно виделось, что этот человек иной, чем кажется.
— Вы так молоды, — покачал головой хозяин квартиры.
— Возможно, молодость — порок, но только чересчур быстро вылечиваемый возрастом, — процитировал я американского поэта Джеймса Лоуэлла.
Учитель удовлетворенно кивнул и спросил:
— Итак, вы готовы заняться несколько специфической работой?
— Готов, — кивнул я.
— Вас не интересует, чем предстоит заниматься?
— Мастер сказал, что это дорога моей судьбы.
— Не смущает, что придется заниматься, может быть, не совсем праведными делами? — мягко напирал он,
— Не смущает, — сказал я. — Мне ими не придется заниматься.
— Почему?
— Иначе Мастер не привел бы меня сюда, — искренне сказал я.
Я верил и верю сейчас — Мастер Вагнер никогда не связался бы с теми, кто творит не праведные дела. У него было врожденное чувство справедливости. Он прекрасно знал, что можно и чего нельзя.
— Думаю, стыдиться за вашу работу вам не придется, — сказал Учитель, и я понял, что принят.
Я закончил высшее училище имени Баумана по электронике, хотел специализироваться на космической технике, пока русский Космос не приказал долго жить. Еще в ВУЗе сносно выучил английский и немецкий — я вообще-то очень способный. Собственно говоря, принят я был еще до визита — достаточно было рекомендации Мастера Вагнера. Просто на меня хотел взглянуть один из руководителей «Трилистника» — так называлась организация, и, честное слово, я не понимаю, откуда такое название взялось.
«Трилистник» вырос лет двадцать назад под крышей специфического государственного ведомства, не буду тыкать пальцем. Он пророс в нескольких странах, пронизал мир банковскими счетами, конспиративными квартирами, агентурой. И выжил. Сейчас это не разведка, не армия. Это честная частная контора.