- Я спал.
- Или в любую другую ночь с тех пор, как вы здесь?
- Нет.
- Что случилось? – снова спросила Катрин.
- Возможно, ничего.
- Но, возможно, в дом кто-то проник.
- Может быть, - я так не думал. Но все же это объяснение выглядело более разумным, чем призрак. По крайней мере, я не лгал им.
- Давайте проверим, - сказала Катрин. Зандер вздохнул, но кивнул.
Я попросил их подождать и прислушаться. Но в доме была тишина.
«Почему ты не говоришь с детьми, Элиана?»
Мы обошли дом, зажигая по пути свет. На это ушло больше часа, и даже за это время мы никак не могли осмотреть все комнаты и места, где, вероятно, мог прятаться нарушитель. Наш обход был чем-то вроде соблюдения формальности. Я не думал, что мы найдем в доме какое-либо живое существо. Мои дети, наверное, считали, что мы вообще ничего не найдем, но, по крайней мере, Катрин не исключала вероятность, что в дом мог кто-то проникнуть.
Одно место мы смогли осветить лишь фонарями, которые принесли с собой – это Старая Башня. Зрелище в ней оказалось таким же странным и пугающим для Катрин и Зандера, каким оно было для меня. Сквозняк откуда-то снизу овеивал холодом наши лица. По молчаливому согласию мы лишь заглянули за дверь в башню, а потом ушли. Никто не стал бы здесь прятаться. Это было ясно, даже если мы не могли точно обосновать почему.
В доме не было никого кроме нас. Мы погасили фонари и вернулись в галерею, снова погрузив Мальвейль во мрак.
- Что ж, это было интересно, - сказал Зандер, когда мы подошли к двери его комнаты. Он пожелал нам доброй ночи и закрыл за собой дверь.
- Ты можешь описать, что ты слышал? – спросила Катрин.
- Не очень, - уклончиво сказал я. – Должно быть, это ветер разбудил меня.
Это был слабый ответ, и она это знала.
- Часто это с тобой бывает?
Это уже было похоже на начало допроса.
- Нет, - ответил я. – Лишь раз или два. Вероятно, это потому, что я сплю наверху в башне.
«Она не поверит, если ты будешь отрицать».
- Может быть, - она внимательно смотрела на меня, ее голос был уклончивым.
Мы расстались. Я направился к двери в свою башню, но не стал подниматься по ступенькам, а подождал, пока не убедился, что Катрин снова легла спать. После этого я вернулся в галерею и оставил зажженным только один фонарь, у входа в башню. Не думая о причинах, я решил, что должен погрузиться в объятия тьмы и одиночества. Я медленно шел по галерее и ждал. Я надеялся и в то же время боялся. Я двигался тихо, особенно стараясь не производить шума, когда проходил мимо двери Катрин. Я хотел, чтобы у невероятного были свидетели. Теперь я понял, что это невозможно, и не хотел свидетелей своему поведению, которое не мог просто так объяснить.