– Плакала? – сразу догадался он.
Я кивнула.
– Из-за меня?
Я еще раз кивнула: не хотелось объяснять про фиаско с шоколадом. А что? Не так уж и соврала: Лоран и правда меня чуть до слез не довел.
– О боже, – простонал он, – я самый отвратительный, самый законченный эгоист на свете. Анна, я не хочу быть таким, как отец.
Лоран притянул меня к себе и крепко обнял. Я спрятала лицо у него на груди.
– Обещаю, ты больше не прольешь из-за меня ни одной слезинки, – шепнул Лоран мне на ухо.
– Поздно, – ответила я.
Я шмыгнула носом и прижалась к Лорану так крепко, будто никогда не собиралась отпускать. А потом он снова меня поцеловал. Тут из мастерской резко постучали по оконному стеклу. У Фредерика вид был встревоженный, а Бенуа, к моему удивлению, улыбался.
– Покупатели! – прокричал Фредерик.
– Иду! – встрепенулся Лоран. – За работу!
– Погоди, – остановила его я. – Что стало с твоей мамой?
– Она умерла. Опухоль мозга, – коротко ответил Лоран. – Мне было пятнадцать. Папа заплатил за лечение. Хотел везти ее в Париж, но она не желала быть обузой. А потом он перевез во Францию меня, устроил на стажировку, учил готовить. С той поездки я ничем другим заниматься не хотел – только делать шоколад.
– Но Тьерри твой шоколад не нравился?
– Да, – вздохнул Лоран. – Папу мучили угрызения совести, а мне, подростку, отчаянно хотелось сорвать на ком-то зло. Папа предлагал помочь мне с жильем. А маме не помог: она всю жизнь ютилась в убогой квартирке.
– Поэтому ты не взял у Тьерри деньги?
Повисла долгая пауза.
– Не думай, что ты сломал маме жизнь, – через некоторое время произнесла я. – Наоборот – ты принес ей счастье.
– Вот и мама так говорила, – буркнул Лоран. – До сих пор не выношу чертовы больницы. Зато папу, кажется, наконец простил.
Лоран обнял меня и посмотрел мне в глаза.
– Не знаю, как тебе это удается, Анна Трон, но с тобой я спокоен и счастлив, а без тебя мне грустно. Сам не понимаю почему.
Я помолчала. За свои тридцать лет эти слова я произносила неоднократно, но так искренне и чистосердечно – в первый раз, да простит меня Дарр и его многочисленные прыщи.
– Это потому, что я люблю тебя, – сказала я.
Обычно я не признаюсь в чувствах первой. Видно, свою роль сыграли переутомление, недавний выброс адреналина, да и просто разыгравшиеся нервы.
Но я действительно люблю Лорана, люблю сильно, крепко и отчаянно: даже когда он дуется, ворчит или дразнит меня. И кажется, влюбилась я в него еще с той первой поездки на мотороллере.
Лоран на некоторое время утратил дар речи и наконец произнес:
– Да. Да, точно. Наверное, в этом все дело. Я люблю тебя. Между нами любовь. Ну конечно!