- Остров, - прошептал Валдаев, ощущая, что все опять становится зыбче, отдаляется.
- Э, браток, тебе опять худо, - озабоченно покачал го ловой Алексей.
- Нормально.
- Какой там нормально.
- Пожалуйста, оставь....
Валдаева потянуло в сон. Но сон не шел. А была какая-то полусонница.
Очнулся он к обеду. От еды отказался, но седая медсестра чуть ли не силой заставила его есть. После обеда ему вкатали укол и дали несколько желтеньких таблеток. Судя по всему, в клинике не было недостатка в медикаментах. К вечеру он снова очнулся. И нашел в себе силы прогуляться по заведению. Чувствовал он себя неважно. Но его поддерживал сосед.
Навстречу прогулочно брели мужчины и женщины - в спорткостюмах или в пижамах. Они о чем-то негромко беседовали. Атмосфера была пронизана унынием.
- Нет стариков, - отметил Валдаев.
- Точно, - кивнул Алексей. - По-моему, до них просто нет никому дела.
- Как это?
- Их списали... Слишком мало средств у медицины. Так что стараются поднимать людей, у которых есть хоть какое-то будущее.
- Звучит зловеще, - сказал Валдаев.
- Ничего зловещего. Новые стандарты в обществе. Вытаскивать только тех, кто еще может пригодиться и кто не цыганит пенсии, пособия и бесплатные лекарства, Алексей безрадостно улыбнулся.
- Холокост, - без всякого выражения произнес Валдаев.
- Близко к этому, - согласился Алексей.
- Кошмар, - едва слышно прошептал Валдаев. Но сейчас для него это было лишь слово. Сам кошмар он прочувствовать не мог. Ощущал лишь, что тот притаился в нем, приглушенный лекарствами, но все еще мощный, готовый выгрызть душу.
- Смотреть тут особо нечего, - сменил тему Алексей. - Не Эрмитаж... Шестнадцать палат... Столовая... Процедурная, - показывал он рукой. - Телевизор. Через пятнадцать минут время мексиканского сериала. Женщины уже занимают места.
Действительно, на диванчике и креслах в ожидании уже расселись женщины. Опоздавшие стаскивали из столовки стулья. Экран цветного "Рекорда" был темен. Телевизор включали точно по расписанию.
- Главная достопримечательность, - отметил сосед, когда они прошли мимо курилки. - Дверь.
Дверь была двойная. Сначала решетка. Потом - железяка.
- Не пробьешь. Не взломаешь, - произнес с оттенком непонятной гордости Алексей, проведя ладонью по прутьям решетки. - Это не дурдом... Но близко. Клетка. Нельзя давать птицам выпорхнуть отсюда, чтобы свернуть на воле себе шею. Гуманизм на марше...
Он просунул ладонь через решетки и постучал по железу. Та гулко отозвалась.
Валдаева качнуло.
- Что такое? - Алексей поддержал его за локоть, не давая грохнуться.