- Ничего, ничего, - Нонна выпрямилась и качнулась прижимаясь к нему, потом потребовала: - Дай сигарету.
Валдаев протянул ей пачку "Честерфильда" и осведомился:
- Как тебе сегодняшние посиделки?
- Самонадеянные люди, которые лезут в проблемы в которых ничего не понимают.
- Это еще почему? - осведомился Валдаев.
- До них не доходит, что все вокруг нас - калейдоскоп отражений, - Нонна впадала в философию и, как обычно в таких случаях, начинала заговариваться.
- Объясни.
- Платона читай. Мы все - лишь отражения высшей реальности. Поэтому логику происходящего нам не познать. Мы видим лишь элементы, отражения. Мы пытаемся связать их сознанием, но оно не тот клей - которому склеить отражения.
- Умно.
- А то...
- Бред все это... Все бред, понимаешь. Зеленый бред.
- Слушай, Валера, ты мне что-то не нравишься сегодня. Ты какой-то разобранный больше чем обычно.
- Брось. Мне сегодня уже лапшу на уши вешали, что сам сатана на меня взор обратил.
- Ну-ка, ну-ка...
Валдаев в двух словах расписал ситуацию.
- А что, - кивнула Нонна. - Не такая уж и глупая у твоей сатанистки идея.
- И ты туда же, - неприязненно произнес Валдаев. - Ну и что мне теперь?
- Теперь? - Нонна задумалась, помолчала. - Жди событий, Валера.
* * *
- Осторожно, двери закрываются, - пропел из динамиков мелодичный голос.
Поезд тронулся. Начал набирать скорость и нырнул в темноту тоннеля. Внутри сложного, загадочного механизма московского метро опять что-то разладилось, и интервал между поездами растянулся аждо восьми минут, так что народу в вагон для этого времени набилось многовато.
Валдаев вздохнул, мысленно покраснел и уселся на сиденье, не по-джентльменски опередив женщину лет тридцати. Но так уж получается - ведь женщин в Москве несколько миллионов, а ноги всего две. И они гудят после того, как на этих самых двоих пришлось набегаться. И время поездки, если устроился на мягком сиденье, тянется куда быстрее, чем когда стоишь стоймя и о тебя бесцеремонно трутся чемоданами и частями тел. Особенно Валдаева раздражало, когда его обтирают и обтекают мягкие или жесткие тела попутчиков... Да, в метро быть джентльменом невозможно. Но совсем расстаться с джентльменскими предубеждениями Валдаев был не в силах. Поэтому установил для себя четкую градацию московских особей женского пола на две категории - тех, кому надо уступать место (это кому грянуло за пятьдесят или у кого на руках хнычущий ребенок), и тех, кто места недостоин, - все остальные. Надо только научиться полюбовно договариваться со своим стыдом. И учиться играть роли. Можно уткнуться носом в газету и делать вид, что не замечаешь пышущую здоровьем тетку с авоськами, чья поза - воплощенная укоризна. Можно прикрыть глаза и сделать вид, что ненароком задремал после того, как перетрудился на разгрузке вагонов. Можно просто насупиться и уставиться в одну точку, выражая всем видом - не подходи, укусит.