– Ну вот то, как ты водрузил ее на пьедестал и говорил о ней, как будто это она ушла от тебя.
Я наклонился вперед:
– Ты что-то недоговариваешь – ты делаешь вот эту штуку бровями, как всегда, когда врешь.
– Какую штуку бровями?
– Ты дергаешь бровью как ненормальная. Не знаю, как тебе это удается, наверно, это такой странный тик.
Непроизвольно она прижала бровь рукой.
– Ничего такого, о чем бы ты не знал. И вообще, нам с тобой тогда было страшно некогда.
– Да о чем ты говоришь?
Взгляд Элизабет метался из угла в угол, словно бы ища выход. Наконец она опустила его на кончики своих дорогущих туфель.
– Грейс однажды звонила тебе, просила сказать… Что… Ну просто…
Я поднялся с места.
– Что ты сейчас сказала? – я не осознавал, что кричу во весь голос, пока в комнате не воцарилась полная тишина. Наши коллеги выглядывали из своих кабинок и смотрели на нас.
– Шшшш, тише, Мэтт, – Элизабет наклонилась ко мне. – Дай объяснить. Это было в Южной Африке. – Она скрестила руки на груди и понизила голос: – Мы с тобой уже спали вместе. Не знаю, чего ей было надо.
Я судорожно пытался в уме определить промежуток времени. Это должно было быть примерно года через два после того, как мы с Грейс виделись в последний раз. Уже после того, как она исчезла.
– Что она говорила? – медленно спросил я.
– Не помню. Это было так давно. Она была где-то в Европе, или что-то в этом роде. Хотела поговорить с тобой, узнать, как дела. Она оставила адрес.
Все мои нервы были на пределе.
– И что ты сделала, Элизабет?
– Ничего.
Она вела себя как-то странно. Как будто не говорила всей правды.
– Скажи мне, что ты сделала?
Она моргнула.
– Я написала ей письмо.
– Ты не…
– Мэтт, я так тебя любила. Я написала ей, но по-хорошему. Что она была частью твоего прошлого, но ты оставил это позади и что я желаю ей всего самого лучшего.
Мои глаза горели от гнева.
– А еще что ты сделала? Ради всего святого, Элизабет, я готов прибить тебя прямо здесь, а я не склонен к насилию, и ты это знаешь.
Она заплакала.
– Я так тебя любила, – повторила она.
Я стоял в полном оцепенении. Я всегда думал, что Грейс убежала. Она не оставила мне ничего – ни адреса, ни телефона. Я был просто убит и всегда считал, что это она меня бросила.
– Если ты так меня любила, то почему не дала мне шанса выбрать самому?
Сзади подошел Брэд и обнял Элизабет за плечи.
– Что у вас тут происходит? Что ты ей наговорил? Она беременна – что ты творишь?
Я был в ярости:
– Убирайтесь. Оба.
Элизабет кинулась в обьятия Брэда и заплакала у него на груди. Злобно взглянув на меня, Брэд увел ее, осуждающе качая головой, словно это именно я сделал тут что-то ужасное.