– У тебя очень здорово. Мне нравится эта рустикальность. Обычно такие квартиры делают гораздо более современными.
– Считай меня старомодным.
– Я не думаю, что ты старомодный.
Она подошла к стене, на которой висела та самая, выигравшая множество наград фотография.
– Устарело? – спросил я, передавая ей бокал.
– Вне времени, – ответила она с легкой усмешкой.
Мне тут же захотелось, чтобы она имела в виду нас с ней. Разве мы не были? Вне времени? Ничто не могло изменить того, что было у нас тогда, даже если между нами возникли мысли о том, что могло бы быть.
– Спасибо. Хорошее замечание.
Она показала на фотографию:
– Это… Это очень сильно. Дети и оружие… – Она покачала головой: – Так трагично. Тебе было страшно, когда ты это снимал?
– Нет. Знаешь, за камерой почему-то чувствуешь себя защищенным. Поначалу в таких местах я вообще очень сильно рисковал.
– Как ты думаешь, ты сможешь получить еще одного Пулитцера?
– Это событие из тех, что случаются только однажды. Но – да, я хочу вернуться к полевой работе.
– Готова спорить, лучшие кадры – это счастливая случайность.
– Так же как и в жизни. – Я шагнул к ней и заправил ей за ухо прядь волос. – Мне хочется тебя поцеловать.
Она быстро отхлебнула вина.
– Хммм… Ты часто ходишь в театр?
Я фыркнул:
– Тебе потрясающе удается переводить тему разговора.
– Я думаю, что не смогу долго тебе отказывать, а я правда хотела… – она сглотнула и отвернулась.
– Что, Грейс?
– Я правда хочу начать снова, – она, видимо, нервничала от этого разговора. Ее грудь высоко вздымалась.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты был моим лучшим другом, – сдерживая слезы, она отвернулась.
– Пожалуйста, не плачь.
Ее глубокие, сияющие глаза снова встретили мой взгляд.
– Мэтт, я пытаюсь сказать тебе кое-что.
Я обнял ее и привлек к себе. Она хотела, чтобы мы не спешили, так же как это было раньше – все эти дивные минуты в общаге, когда мы просто были вместе, танцевали, пели, играли музыку, делали фото. В этом вся проблема взрослых людей. Они не хотят тратить время, потому что уверены, даже в относительно нестаром возрасте тридцати шести лет их дни сочтены. И думают, что могут узнать кого-то насквозь, до души и сердца, поговорив с ним какие-то пять минут.
Я слегка отстранился и заглянул ей в лицо.
– У меня есть идея. Оставайся тут, располагайся, сними туфли, – я указал ей на полку с пластинками. – Выбери музыку. Я скоро вернусь.
Я выскочил из лофта, спустился на лифте, перебежал через улицу и за минуту бегом поднялся на три лестничных пролета. Рик Смит был единственным известным мне дилером в радиусе ближайших пяти миль. Я забарабанил в дверь.