Тяжело дыша, я рухнул на нее. Потянувшись, она нашла мою руку и вцепилась в нее, как будто ей надо было за что-то держаться. Я перекатился на бок.
– Я никуда не уйду, Грейс.
– Обещаешь?
– Клянусь.
– Что бы ни случилось?
Я притянул ее к себе и крепко обнял.
– Что с тобой?
Она спрятала лицо у меня на груди.
– Я никогда не верила до конца, что ты вот так все забыл. Мне пришлось принять это, тебя ведь не было рядом… А то письмо было так не похоже на твое, такое холодное. Я не могла поверить, что ты говоришь мне все это, и долго не верила. Но потом настал момент, когда я поняла, что больше не живу. Мне пришлось отказаться от мысли про нас с тобой, чтобы любить Дэна так, как он заслуживал. Но я не переставала думать о тебе, никогда.
– Я знаю, Грейс. Я тоже. Мне так жаль. Элизабет разрушила мою жизнь. Как бы я хотел узнать обо всем раньше.
– Она разрушила не только твою жизнь.
– Знаю. Ненавижу ее за это.
– Это волновой эффект.
– Знаю и очень сожалею. – Я поцеловал ее в лоб. – Но я не хочу больше страдать по прошлому. Мы здесь, сейчас, вместе. Я хочу заснуть, обнимая тебя. Ладно?
Она прижалась ко мне еще теснее:
– Ладно.
Ее дыхание выровнялось, а тело расслабилось. Это было последнее, что я запомнил перед тем, как проснулся в ее кровати, один.
23. За кого ты меня принимала?
МЭТТ
Спальня Грейс была полна утреннего света, и я смог в первый раз разглядеть ее. Антикварный комод, стеганое покрывало с цветочным узором, французский сельский пейзаж в импрессионистском стиле – вполне характерная для Грейс обстановка.
Услышав, как Грейс позвякивает чем-то на кухне, я с воодушевлением выскользнул из постели. Быстро натянув джинсы и сунув ноги в ботинки, я стал искать рубашку, но не нашел. Дверь была приоткрыта, и я выглянул в длинный коридор. Я увидел Грейс, сидящую за маленьким круглым столиком с чашкой кофе. На ней были халат и розовые тапочки, волосы были убраны в пучок. Она подняла глаза на скрип двери. Запах кофе манил, но, когда я вышел в коридор, что-то отвлекло меня.
Стены были увешаны фотографиями. Справа висело черно-белое фото Грейс и Татьяны на фоне Эйфелевой башни. Я помнил это, именно это, юное и пухлое личико. Улыбнувшись, я глянул в конец холла, на Грейс, которая сидела с непроницаемым лицом.
На другом фото Дэн дирижировал, а Грейс сидела в первом ряду оркестра, с поднятым над виолончелью смычком.
Затем я увидел фото Грейс и Дэна, сидящих в парке. У Грейс на коленях был ребенок. Я подошел поближе и уставился на нее. Мой мозг вскипел. У них был ребенок? Как вышло, что я не спросил, были ли у них дети?