Грейс заиграла длинное ритмичное вступление, которое звучало как типичная джазовая заставка, и затем начала ускорять темп мелодии. Легкость, с которой она могла играть на любом музыкальном инструменте, завораживала. Когда же она запела, мы затаили дыхание. Никто из нас не слышал раньше, чтобы она пела всерьез, но, как и все остальное, это было явлением.
Бегите туда, где под сенью дерев
Друзья собирались на свой разогрев,
Открыты и скрыты,
На землю присев.
Как весело было нам всем там гулять,
Где дети танцуют,
А генералы стоят,
И где мы сидели на теплой земле…
Когда она закончила, мы все вскочили с мест и захлопали.
– Браво! – крикнула Тати.
Бизнесмены тоже хлопали и кричали: «Класс!»
– Надо же, как здорово, – удивился Брендон. – А я даже не знал, что она играет на пианино.
– Она потрясающая, – тихо сказал я, глядя, как она спускается со сцены. Тати пихнула меня локтем и подмигнула.
Барменша подозвала Грейс:
– Ты играешь в миллион раз лучше, чем большинство тех, кто приходит сюда поиграть по пятницам.
Я обнял ее и смотрел на нее с восторгом. Она тоже смотрела на меня улыбаясь. Ее лицо было совершенно пунцовым. Я поцеловал ее в нос.
– Парк на площади Вашингтона?
– Все так очевидно? – засмеялась она.
– Ну, типа да. Твои подсказки слабоваты, но все равно все очень весело. Еще по стаканчику перед уходом?
Барменша налила нам по порции виски, а потом, по пути в парк, мы еще купили горячих сосисок с тележки. Был только час дня, а мы уже были довольно пьяны. Я боялся, что если мы не съедим чего-то еще, кроме этих сосисок, то к концу дня мне придется нести Грейс в общежитие на руках.
– Мне так весело. Здорово ты это все придумала, – сказал я ей. По правде говоря, мы с Грейс не скучали бы, даже сортируя белье в прачечной, а Брендон с Тати всегда готовы были разделить наши планы. Нам вчетвером было легко вместе.
Добравшись до Вашингтон-сквер, мы уселись под своим обычным деревом. Брендон запалил косячок, и мы по очереди затянулись. Я положил голову Грейс на колени.
– Трудно представить лучший способ провести среду, – сказал я, зевая.
– Ты знаешь, что Грейсленд придумывала такое для брата и сестер у себя дома? – спросила Тати.
– Правда? – глянул я на нее с улыбкой.
– Да, чтобы провести время, – рассеянно ответила Грейс. – Но вообще-то сейчас все немножко по-другому.
Она помолчала и сделала глубокий вдох.
– Я хотела собрать вас вместе, чтобы сказать: меня приняли в аспирантуру. Я остаюсь в Нью-Йоркском университете! – Она торжествующе вскинула руки вверх.
– Господи! – Я вскочил, подхватил ее на руки и закружил в воздухе. – Я так за тебя рад!