Я человек, вообще-то скромный, но амбициозный. В том смысле, что вовсе не считаю работу сисадмина-фрилансера вершиной своей карьеры. Не имея желания вписываться в число корпоративных служащих и всю жизнь пахать за одну зарплату, в то же время я всегда прекрасно понимал, что мелкая сдельщина имеет только одно преимущество — возможность более-менее распоряжаться своим временем. Коль скоро мои ожидания оправдались и я получил некое предложение— я не был намерен отступать, даже и на фоне произошедшего инцидента.
Эти мысли мною думались уже по дороге домой — так как, после визита к А.А., никаких особо актуальных дел у меня не оставалось...
18 Кирилл Костин 15 июня 2024 года , вечер, Москва
Мы поднимаемся на лифте и долго, долго идём по уходящему вдаль коридору, мимо совершенно бесконечного количества дверей. Коридор выкрашен скучной зелёной краской. На полу — какой-то древний, исцарапанный вдрызг линолеум. Потолок выглядит антикварным, едва ли не покрыт доисторической какой-то побелкой. Место абсолютно не вяжется с внешним, совершенно футуристическим видом здания. Алёна, обогнав меня на шаг, скрывается за поворотом, в перпендикулярный коридор. Я слышу сзади неясный шум, и, обернувшись, обнаруживаю в дальнем коридоре неясное дрожащее пятно, промелькнувшее в воздухе. Вроде бы я разглядел за этим маревом человеческое лицо? Или мне показалось?
Я поворачиваю вслед за своей спутницей, и, буквально через два шага, мы попадаем в небольшой, уютно заставленный шкафами кабинет. Световые панели по периметру комнаты настроены в тон уже начавшему темнеть за окном небу. По всей видимости, лайт-система получила команду воспроизводить уличный уровень освещения. Подоконник и стены уставлены горшками с разнообразной зеленью — видно, что хозяин кабинета их любит и тщательно за ними ухаживает.
— Виктор Владимирович, представляется он. А это — мой коллега, его зовут Арсений Анатольевич. Он кивает в сторону кресла, стоящего у окна.
Я смотрю в лицо человеку, который поднимается из кресла и рука моя сама-собой ныряет в карман, вцепившись в кусок лежащей там фольги. В глазах моих тускнеет — всё окружающее покрывается какой-то серой пеленой, а на месте лица "Арсения Анатольевича" — чёрное пятно с неровными, расплывающимися в воздухе кляксообразными краями. Никогда ещё я не чувствовал присутствие Инстанций так близко, так в упор. Только что, казалось, смотрел на звёзды ночного неба — и вдруг на их месте оказывается, внезапно, стоваттный фонарь.
Ощущения точно такие, разве что — вместо света — темнота.