Вот как, Недриан тоже говорил про два века. То есть никто не пытался приписать себе общение с духом предка. Значит, к таким вещам в нашем роду всегда относились серьезно – даже когда дар перестал проявляться. Кстати, почему перестал? Может быть, я не первый в роду, кто на самом деле не прямой наследник? Хм, а с чего бы это вдруг мне пришла в голову эта не слишком светлая мысль? Недриан ни о чем таком не говорил, а ему врать никакого резона. К тому же я ведь мог его видеть, а я чужак… Или нет? А если сказать отцу, что…
– Я говорил с ним.
– Ты? Когда?!
– В первый же день в Таноре. Когда мы прибыли в замок, точнее, когда вышли из усыпальницы, Недриан стоял рядом с Арховеном.
– Но…
– Да, я знаю, что его никто не видел. Кроме меня. Правда, понял это не сразу. А потом вечером он пришел ко мне, и мы говорили. И замок он мне показал… Наверное, все думали, что я просто брожу по коридорам, но на самом деле… Ну, ты понимаешь…
Я вытаскиваю из-под рубахи висящий на шнурке потертый медальон с родовым гербом.
– Это он мне дал… То есть показал, где лежит.
– Невероятно… – только и говорит отец. Потом в его глазах словно вспыхивает пламя.
– Ты знаешь, что это, Сайнел?
Я отрицательно качаю головой – Недриан не объяснил мне, что за вещицу он мне подсунул.
– Этот медальон… Мой младший сын потерял его где-то в замке за год до начала войны… Но это значит, что ты – действительно мой сын, не потому, что я так решил, что я так хочу, не потому, что это и в твоих интересах, а потому что больше никто…
М-да, Ургис явно не считает, что голос крови тут может быть совершенно ни при чем. А ведь то, что призрак указал мне на медальон, вовсе не означает, что это я его туда положил. Во всяком случае, я такого не помню. Но мне-то зачем его в этом разубеждать? Тем более что Недриан действительно признал меня. Но выпускать это из-под контроля нельзя.
– Только, отец… Унару об этом говорить не стоит. Во всяком случае, сейчас. Пусть пока продолжает считать, что я случайный прохожий, который всего лишь идеально вписался в обстоятельства.
– Но почему, Сайнел? – В глазах старого барона появляется искреннее недоумение.
– Прости, отец, но я пока и себе не могу объяснить. Но поверь, что так надо.
– Ладно, будь по-твоему. – Он устало поднимается с кресла. – Все это так неожиданно. Пожалуй, ты прав. Не будем спешить. Главное, что я об этом знаю… Мы знаем.
То, как начинается утро, неожиданно утверждает меня в мысли, что я поступил правильно, рассказав отцу о Недриане и показав ему медальон. Эффект действительно превосходил все ожидания. Ургис вел себя так, словно мне не тридцать три, а тринадцать. И сам словно помолодел. Правда, не думаю, что двадцать лет назад он был так мягок с младшим сыном.