– Да, симпатичное гнездышко. Немного грязновато, но уютно, – узнаю голос Ксивена.
– Неплохой домик, ага. Запущенный, согласен, но крепкий. И просят немного. Может, и поселюсь потом. Только уже в открытую. Если, конечно, вернусь в Тигуру.
– Что-то может помешать? – С чего ему так весело?
– Вряд ли это случится скоро. Может, передумаю еще, – философски отвечает Пелер. У этого тоже настроение какое-то… благодушное. Судя по голосу.
– Тебя надолго выпустили? – снова он. Уже совершенно иным тоном.
– Не очень. Маркизе кое-что понадобилось, самой ей выходить нежелательно, я за нее пройдусь по дамским магазинчикам.
– Успеешь?
– А уже. Часа два точно есть, пока мои попутчики на рынке управятся. Им там много чего надо.
– Это хорошо. Что его светлость?
– Не знаю. Но, по-моему, он не особенно расстроился, когда я в город собрался.
– Может, у него встреча с кем-то?
– Чего не знаю, того не знаю. Любопытствовать не рискнул. Нутром чую, подозревает он меня. Не знаю только, в чем именно. У него фантазия богатая…
– Может, лучше тебе не возвращаться?
– Пока бояться нечего. Будь он уверен, ему доказательства и улики не требовались бы. Серая стража это тебе не Департамент охраны порядка. Сам знаешь. Пока что ко мне претензий не больше, чем к любому другому. А сбегу сейчас, тогда до смерти прятаться придется.
– Грохнуть его все-таки надо… – гнет свое Пелер.
– Я же сказал: в Ханаране его трогать нельзя. Никто не будет разбираться, что он здесь делал. Все перетряхнут и перевернут. И наверняка найдут что-то, чего найти не должны.
– Да понял я, понял. Еще и телеграмму от Глотара получил. Тоже считает, что надо дать графу добраться до Тероны. Там у него врагов куда больше.
– Вот, а я про что говорю. Но в чем соглашусь, так в том, что тянуть с этим нельзя. Пока он не понял, против кого на самом деле идет.
– Хочешь сказать, старый индюк недостаточно замазан?
Это он, случаем, не принца Бархариха имеет в виду? Ксивен подтверждает мою догадку:
– Вообще-то он как дядя императора изначально главный подозреваемый в любом возможном заговоре. После того как он в молодости с энтузиазмом вляпался в несколько дурацких историй, он, наверное, даже в уборную один не ходит. Я про суровую реальность говорю, а не про то, как он ее видит.
– В смысле?
– Я про то, что он думает, что облегчается в приятном одиночестве, а на деле кто-то все слушает, разглядывает, а может быть, даже ковыряет, разглядывает на свет и нюхает… – поясняет телохранитель маркизы. Пелер фыркает:
– Да ну тебя! Хорошо хоть завтрак был давно, а для обеда еще рано… Так он что – вовсе не при чем?