— Терпеть не могу это слово. Юнго. Блин, как будто покойник Шэнли до сих пор вам государь и повелитель.
— Не нужно преувеличивать, я просто пользуюсь терминами ситтори. Мне так удобнее.
— Но патриотичнее ли?
Кай понимающе усмехнулся:
— Помогали капралу Коико писать очередной донос?
И по тому, как собеседник быстро отвел взгляд понял, что угадал. Или почти угадал, неважно.
— У меня в ящике стола лежат уже три доноса на вас, между прочим.
Как там сказала императрица: «Что же нам теперь делать?» Удивительно, что их всего три, а не тридцать три. Не то, чтобы капитан Маэда нисколько не боялся бдительных парней из Особого отдела, но у него было важное задание от командования, которое служило и мечом и щитом от любых нападок.
— А если вдруг облажаетесь? Вдруг испортите всё дело? А трибунал учтет все мнения, и доносами не побрезгует. В курсе?
Капитан Яно словно мысли читал.
— Вам-то какая от того печаль? Это ж меня судить будут, не вас.
— Предположим, что я вам искренне симпатизирую. Как человеку и сослуживцу. Может такое быть?
И голову к плечу склонил эдак кокетливо. Чего у особиста было в избытке, так это обаяния. Простого, нисколечко не наигранного, происходящего скорее всего от природной беззлобности натуры. Такие парни никому не сделают ничего плохого по собственной инициативе. До тех пор пока не получат соответствующий приказ. Но если уж дана команда…
— Что ж, спасибо за доверие, капитан Яно.
— Экая у вас мина кислая, Кай, а я ведь серьезно хочу вам помочь. Хватит уже исполнять её хотелки, — Яно сделал красноречивый жест. — Вы не мозгоправ, вы — военный, вы не обязаны искать подходы и выяснять мотивы. И уж тем более вы — не детектив, чтобы собирать улики…
Каю очень быстро надоело слушать очередную речь о том, что ему надо думать и делать.
— Спасибо за наставления, Рэн, — прервал он монолог особиста. — Я непременно учту ваше мнение. Кстати, а где была в ту ночь барышня Лоули? Ну, когда умер юнго?
Яно осекся, уставившись на собеседника, пока до его сознания доползал смысл заданного вопроса.
— Эта? Она у входа сидела, стерегла, — указал он на дверь. — Где ж ей еще быть?
— А барышня Хагута где в это время находилась?
Особист сморгнул.
— Не знаю.
— Ах да, точно! — тут же «вспомнил» Кай. — Я же вас уже о ней спрашивал.
Свой завтрак Кай проглотил так быстро, что в памяти не отложился ни вкус, ни запах, ни вид еды. И только увидев поднос приготовленный для императрицы, он вспомнил, что это была ячневая каша с колбасой. Венок из цветов (каша) окаймлял ровненький, ярко-розовый от избытка нитрата натрия кружок вареной колбасы с прожаренным знаком-пожеланием здоровья.