— Сергеич не побеспокоит больше… как его кодла, — ответил я, равнодушно выпуская дым.
— Вованова работа?
— В основном. Так, помог слегка… кстати, держи… — отдал камеру.
Вроде, целая, только защитный прозрачный пластик весь исцарапан и поплавлен местами.
— Здорово, надеюсь, что-то записалось!
— И спасибо тебе, Валера.
— За что? — удивленно спросил друг.
— Хорошо стреляешь, классно прикрыл на отходе.
— А я не стрелял, — захлопал глазами он. — Не видно же совсем из-за этого дыма!
— Не смешно, если ты пошутить решил.
— Я не смеюсь. На самом деле не стрелял.
— И выстрелов не слышал?
— Да у вас там все время грохотало!
Заскрипел снег приближающихся шагов. Валера вскочил, а я остался сидеть, только Сайгу поправил. Без удивления посмотрел на суровые валенки, появившиеся в поле зрения.
— Шо расселися, бедолаги? Жопы-то поотмораживаете!
Я поднял взгляд. Егорыч, опершись на «мосинку», щурится от дыма самокрутки, глаза смотрят лукаво. Даже не удивился, увидев старого ветерана. Только кивнул в знак благодарности. Вот, значит, чьи пули помогли выбраться. С удивительной для своей комплекции силищей дед выдернул меня из сугроба.
— Хде гостинец-то дедушкин?
— Закончился…
— Ну, тады на! — Егорыч чуть ли не силой влил свою настойку.
Я шумно вздохнул, ушло проклятое оцепенение.
— Спасибо, старче!
— Да каво там… деда завсегда помочь-то рад.
— А ты… никого больше не видел? Я про Вована. Здоровый такой, в тельняшке…
— Не видал, эх… — Старик снял шапку и посмотрел на догорающие остатки поселка.
— Жаль.
— Так это ж война, хлопчик.
— Да.
Только сейчас я осознал значение этого слова. Война — это не веселые пострелушки, как на страйкболе. Война — это ужас, огонь и смерть близких товарищей. Но я не отступлю. Мои кулаки сжались. Не буду трусливо отсиживаться. Слишком много врагов и просто хищников на двух ногах топчут нашу землю. Но это ненадолго.
— Поехали! Темнеет уже! — Валера подкатил мой снегоход.
— Езжай уж, — сказал Егорыч. — У деда дела ещчо здеся.
— Счастливо, старче! Свидимся! — Я прыгнул на сидение.
— Да уж не сомневаюсь, — погладил бороду старик.
Мы ехали сквозь мглу ночи и вечный снегопад. Вел Валера. А у меня в ушах все грохотал басистый смех десантника, его матерки и суровые приколы. Всплывали моменты, когда я только встретился с ним, вытащив из багажника машины. Контуженного, но всегда готового крушить все подряд. А вот мы бухаем у костра, закусывая свежепойманной Вованом олениной. А как классно он играл на гитаре. Мне доводилось его слышать всего раз, но в памяти крутились строчки военных песен про Чечню и про десант…