— Ну что, друзья, повоюем? — с этими словами я втянул «дорогу» с тыльной стороны ладони и насыпал Валере с Егорычем.
* * *
Нет ничего плохого в том, чтобы брать взаймы. Наоборот, это приятно и очень полезно. Особенно, если не собираешься отдавать. Перед атомной войной я взял парочку кредитов. Эти денежки здорово помогли прикупить все необходимое. Рассчитывая только на продажу бабушкиной хаты, я бы остался без боеприпасов и множества других полезных в хозяйстве ништяков. Конечно, первые полгода названивали коллекторы, я даже брал трубку, весело посылая их в сторону первичных половых признаков человека. Потом это все поднадоело, и просто выкинул симку. А теперь нехорошие люди вместе со всей паскудной банковской системой превратились в радиоактивный пепел или гнили в развалинах уничтоженных мегаполисов. Признаюсь, это грело мою черствую душу темными вечерами бесконечной ядерной зимы.
И сейчас, перед лицом неизбежной гибели, я взял максимально возможный кредит у своего безотказного кредитора — мощного закаленного организма. Ледяной взрыв кристальной ясности заполнил голову практически сразу, только втянул в ноздри порошок. Хватило бы и трети, но сейчас мне нужен весь я. Целиком. Обостренные до предела чувства сканируют обстановку. Мозг перебирает одновременно сотни вариантов побега. Я слегка напряг мускулатуру, с удовольствием отмечая, еще чуть-чуть и звенья наручников лопнут. Но с этим пока повременим. Да, суровый будет отходняк потом, когда кредитор потребует свое. Главное дожить.
Валера втянул резко. Явно, уже был опыт. Закрыв лицо ладонями, он замер на минуту, а когда убрал, его глаза сияли будоражащим блеском. Мы с Валерой переглянулись и рассмеялись звонким солнечным смехом, который, конечно, звучит странновато для этого паршивого места. Другие узники задрожали от громких голосов, искренне не понимая причины нашего веселья. Егорыч тоже смотрит немного хмурясь и сопя.
— Эх, щас бы, конечно, самогончику тяпнуть, грамм сто, было б в сам раз, — вздохнул старик, разглядывая горстку порошка на ладони.
— Это получше будет, — сказал Валера.
— А шо, я не знаю будто бы? Вот в Войну помню, перед тем как в разведку идтить, нам командование шо только не давало…
Сказав это, Егорыч перекрестился и судорожно вдохнул. Блин, лишь бы только кони не двинул от избытка чувств. Но старый вояка преобразился на глазах. Казалось, глубокие борозды морщин на его дубленом лице начали разглаживаться. Спина выпрямилась. Глаза полезли из орбит. А седые усы и борода стали торчком. Широкая грудь ветерана изливает утробный рокот.