— Ну что, салаги, мать вашу, рты раззявили?! — грозно рявкнул он, оглядывая помещение. — Кто махоркой богат?
Все молчат. Сигареты, как и прочее барахло, отобрали натовцы.
— Шо?! Никто не уважит Дедушку? — взревел Егорыч, оскалив желтые зубы. — Спортсмены что ли усе? А ну, ать-два! Упасть-отжаться всем! Двести раз!
— Ты чего, Егорыч? Угомонись! — по глупости крикнул Валера.
Но дед махом подлетел к нему и с разгона зарядил ногой в голову. Друган перелетел всю комнату, впечатался в стену, да так, что слетели очки, и мешком свалился на грязный пол.
— Еще у кого-то есть вопросы? — злобно усмехнулся Егорыч, развернувшись в прыжке.
Ни у кого вопросов не было. Со стоном и причитаниями собратья по несчастью повалились на пол и принялись неуклюже отжиматься. Особо медлительных лесник ускорял своими тяжелыми валенками на толстой резиновой подошве. Я тоже принял упор лежа. Хоть и неудобно в наручниках. Тело требовало движения, а мускулы радовались интенсивной прокачке. За Валеру не переживаю. Может, это будет для него уроком. К старшим нужно относиться с уважением. Особенно к таким опасным, как Егорыч.
Лишь когда остальные уже начали подыхать от усталости, а у меня только выступил первый пот, Дед дал отбой. Раздался топот тяжелых шагов снаружи. Прогремел засов. Блин, я ж не успел договориться с товарищами насчет нашего прорыва. Дверь открылась. Безумный Егорыч схватил ближайшего доходягу, поднял над собой и с воплем швырнул в супостатов. Ну, зачем начинать здесь? Надо было дождаться, пока выведут на открытое место, а там… да, блин, что сейчас об этом думать?
Думать стало некогда. В камеру влетела толпа закованных в броню солдат и начали щедро раздавать всем подряд хороших увесистых люлей. Медведем ревет Егорыч. Его пытаются скрутить сразу пять или шесть бойцов. Я пока сдерживаю свой порыв — надо выбраться наружу. Спрятав голову за своими мощными руками, пережидаю град беспорядочных ударов.
Наконец, все стихло. Кто-то из солдат сплевывает зубы, кто-то придерживает неестественно вывернутую конечность. Деда повалили бородой в пол. Он непрестанно матерился, пока его скручивали веревкой.
К нему подошел вражеский командир, судя по выправке и возрасту. Поднял забрало шлема, и шевельнув квадратным подбородком, посмотрев на бьющегося, несломленного Егорыча, сказал:
— Какой славный dedushka! Он покажет хорошее шоу! Забираем всех! Гоу-гоу-гоу!
Тум-тум-тум… ту-дум-тум… вибрируют стены узкого мрачного коридора, по которому гонят нас. Тяжелые ритмичные звуки пробивают толщу бетона. Нарастает шумный гул. Так-то прикольный музон! Я узнал до боли знакомые ритмы, когда пробежали еще пару поворотов и решеток. Какие, блять, затейники эти натовцы. Решили казнить нас под Rammstein! Такое шоу я б и сам с удовольствием посмотрел. В качестве зрителя, конечно.