Психотерапевт находится рядом только для того, чтобы помочь ребенку освободиться от эмоциональных затруднений, связанных с происходившим ранее, что впоследствии могло быть забыто или нет. Но с точки зрения всего того, что переживается теперь, психотерапия является не более чем дополнительной мерой, поскольку в дальнейшем мы будем иметь дело всего лишь с реальными фактами, которые пациент принесет на сеанс, что и будет самым живым способом сделать эти факты безопасными. Утверждение принципиальное, которое стоит повторить. Психотерапевт будет полной противоположностью учителю или воспитателю. Или, по крайней мере, если он таковым является, то не прямо, поскольку дает возможность выразить и облегчить тревоги, связанные с травматичными или труднопереносимыми событиями, позволяя пережить их заново в ситуации пациент – психотерапевт.
Многие, и я в том числе, в дополнение к полной свободе действий и решений для родителей, сообщают, что теперь, когда ребенок ходит на сеансы один, они должны давать ему записку с кратким изложением основных происшествий, случившихся между сеансами, и что они могут без колебаний прийти на встречу со мной всякий раз, когда хотели бы узнать, как протекает лечение, вместо того чтобы задавать вопросы ребенку, потому что, возможно, это помешает или во всяком случае не поможет.
И напротив, пусть они не мешают ребенку говорить о терапии, если он это делает спонтанно, и пусть никогда не удивляются самым ошеломляющим суждениям, которые ребенок иногда приписывает психотерапевту. Подобное предупреждение необходимо, например, в некоторых случаях невроза навязчивости, когда воображение субъекта настолько блокировано, что с наступлением момента, когда анализ высвобождает очень ранние подвергшиеся вытеснению фантазмы, ребенок может чувствовать в результате такое сильное беспокойство, что совершенно чистосердечно приписывает аналитику все, что думает и выдумывает. Во-первых, для того чтобы разрешить себе самому об этом думать, и поскольку, в его сознании, это реминисценция присутствия вместе с терапевтом, с которым, будь он здесь, он мог бы поговорить обо всем, не испытывая виновности. Во-вторых, потому, что он хочет, чтобы родители запретили ему продолжать приходить к кому-то, кто слишком много разрешает (на словах) и ставит под сомнение всю имеющуюся у ребенка систему адаптации по отношению к окружающему миру.
Пользуясь нашим психотерапевтическим жаргоном, мы могли бы сказать, что в первом случае речь идет об «acting out», а во втором о «сопротивлении». Приведу примеры: маленький мальчик, отец которого постоянно отсутствовал, привел мать и бабушку в полное замешательство, сказав про меня: «А вот госпожа Дольто мне сказала, ты должна завести другого мужа, когда папа уезжает», или слова маленькой девочки: «Госпожа Дольто мне обещала, она даст мне одну штуку, и когда я вырасту, буду каждый день рожать детей без семени мужа, потому что она думает, это отвратительно, то, что папа с тобой делает».