Баумейстер делает и другой неприятный вывод: у насилия и жестокости четыре главные причины. Первые две – очевидные атрибуты зла: алчность/честолюбие (насилие ради непосредственной личной выгоды, например, грабеж) и садизм (удовольствие от чужих страданий). Однако алчность/честолюбие объясняет лишь малую толику насилия, а садизм – почти ничего. Люди очень редко мучают других только ради удовольствия кого-то мучить, такое бывает разве что в детских мультиках и в фильмах ужасов. Две главные причины зла мы считаем достоинствами и воспитываем их у детей: это высокая самооценка и моральный идеализм.
Если у человека высокая самооценка, это не приводит к насилию непосредственно, но когда высокая самооценка нереалистична или нарциссична, реальность грозит подорвать ее, и в ответ на эту угрозу человек – особенно если он молодой мужчина – зачастую прибегает к насилию (Baumeister, Smart, and Boden, 1996; Bushman and Baumeister, 1998). Однако недавнее исследование показало, что антиобщественное поведение связывают с низкой самооценкой – Donnellan et al., 2005). Баумейстер сомневается в пользе программ, непосредственно повышающих самооценку ребенка, воспитывая у него навыки, которыми можно гордиться. Прямое укрепление самооценки чревато нестабильным нарциссизмом. Угроза самооценке – причина значительной доли проявлений насилия на индивидуальном уровне, но для массовых зверств нужен идеализм, вера, что твое насилие – средство для достижения высоконравственной цели. Зверства ХХ столетия творили либо строители утопии, либо защитники своей родины и своего народа от вражеских набегов (Glover, 2000). Идеализм легко становится опасным, поскольку практически неизбежно несет с собой убеждение, что цель оправдывает средства. Когда сражаешься за добро или за правую веру, важен результат, а не путь его достижения. Никто не уважает правила как таковые – мы уважаем моральные принципы, стоящие за большинством правил. А если мораль и закон вступают в противоречие, нас, как правило, больше заботит мораль. Как обнаружила психолог Линда Скитка (Skitka, 2002), когда у человека есть сложившееся морально-этическое мнение по неоднозначному вопросу, то есть он чувствует, что обладает «моральным мандатом», ему уже неважно, чтобы на судебных разбирательствах строго соблюдались процедурные нормы. Он хочет, чтобы «хороших» любой ценой освободили, а «плохих» – осудили. Так что неудивительно, что администрация Джорджа Буша-младшего постоянно настаивала, что самосуд, творимый полицейскими, тюремное заключение на неопределенный срок без суда и грубое обращение с заключенными – законные и оправданные меры ведения манихейской «войны с терроризмом».