Детская библиотека. Том 50 (Раевский, Софьин) - страница 147
— Это вы?..
Кубарев вытер руки ветошью, валявшейся на скамье, и осторожно взял глянцевитую карточку.
— Ишь чего раскопали! — он даже присвистнул. — Еще бы не я! Гляньте, мужики, какой я был молодой, неженатый, — Кубарев протянул снимок сотрапезникам. — Да не туда глядите! Вон, спереди, с самого бока.
— И впрямь ты, дядя Василий, — поддакнул один из игроков. — Я сразу признал. По ногам!
— Но, но! Ты не очень! Молод больно! Небось когда я с немцами воевал, ты еще из обезьяны в человека произойти не сумел, под столом на карачках путешествовал. Это, поди, в сорок втором снято?
Витя, вспомнив записи Яна Яныча, немедленно выдал точную справку:
— Восемнадцатого августа сорок второго года.
— Вот, вот и майор так говорил. Спрашивал, помню ли это дело? Давеча позвонил мне: придут, мол, к тебе ребята, так ты им расскажи. Но только, что положено… — Кубарев нахмурился. — Который раз талдычит…
Витя, приготовивший блокнот и карандаш, недоуменно засопел: что-то не очень понятно.
Но дальше пошло интереснее. По словам Василия Дмитриевича, тем летом у дивизионных разведчиков работы было по горло. Почти каждую ночь приходилось выползать в «нейтралку» — между нашими и немецкими окопами — то за «языком», то саперов прикрывать, то еще по какому делу. Посылали поотделенно: человек пять-шесть. И вдруг приказ: наблюдать за немецкой передовой и, если там начнется какая-нибудь суматоха, всей роте быть готовой к броску. Сигнал для броска — две красные ракеты в сторону бывшей мельницы.
Василий Дмитриевич увлекся. На замасленном клочке бумаги он вывел волнистую полосу — нашу передовую. Она шла по северному скату небольшой лощины. Там, под прикрытием развалин двух домов, тянулась траншея, сползая к засохшей речке, где чернела разбитая мельница. А по другую сторону лощины, за тремя рядами проволоки и минными полями, в подвале бывшей школы, в землянках и в окопах засели немцы.
— Был я там в запрошлое лето, — усмехнулся Кубарев. — Школа вовсе новая, домов понатыкали уйму, а от мельницы — ни следа. Кому она нужна? Лощинка-то ерундовая: курице две минуты ходу. А когда на пузе ползешь — вроде конца-краю нет.
Но в ту ночь, о которой рассказывал Василий Дмитриевич, ползти не пришлось. Рота до утра не смыкала глаз, все были наготове, но обошлось само собой.
— Проторчали мы, значит, до утра, пока отбой не дали. Ну, а тут фотограф — собрал в кучу тех, кто поближе, и давай своей пушкой щелкать. Обещал со связными снимок прислать, да где уж! Вишь, через сколько лет повидать довелось.
Витя, торопливо строчивший в блокноте, остановился и потряс онемевшей рукой.