– Послушайте… – Протест слуги оборвался, и он громко сглотнул. – Лорд Уэстфилд.
Значит, дворецкий его вспомнил. Да и как он мог его забыть? Последний раз, когда Хейден заходил сюда, он оставил сестру Кента, Адель, кричащей и визжащей словно душевнобольная, – после того, как он объявил ей о разрыве отношений.
– Где она? – выпалил Хейден, входя в холл, выложенный белой плиткой.
– Ее здесь нет. Если вы соизволите оставить карточку, я прослежу, чтобы ее передали миссис Фонтейн, когда она вернется с отдыха. – Уэстфилд прищурился. – Непременно, милорд.
Дворецкий сделал несколько осторожных шагов назад, потом выпрямился.
– Биллоуз, из-за чего весь этот шум, черт возьми?
Посередине центрального коридора из дверного проема показалась лысеющая голова лорда Кента.
– О господи! – Кент скрылся в комнате.
Хейден прошел мимо дворецкого. Он вошел в кабинет Кента и увидел, что тот дрожащей рукой наливает себе виски в стакан. Барон поднял на него глаза, лицо его было абсолютно бледным.
– Где Адель?
– Уэстфилд, у-уверяю тебя, ее здесь нет. Когда я получил твое письмо, где ты сообщил, что она подходила к тебе на вечере у лорда Прескотта, я сам лично отвез ее в Дувр и п-проследил, чтобы они с Финнеганом – это человек, которого я нанял сопровождать ее, – сели на к-корабль. Клянусь, с тех пор от нее ни слуху ни духу. И если бы она сбежала, Финнеган бы д-дал знать.
Кент заикался, и заикание становилось сильнее, когда он нервничал. Если он прячет свою сестру, ему мало не покажется.
– Кое-кто видел ее на Пикадилли.
Лицо Кента стало землистого цвета.
– Этого не может быть.
Хейден подошел ближе.
– Черт тебя подери, Кент, если ты мне лжешь…
Виски капнуло на рукав Кента, и его чрезмерно крупное адамово яблоко конвульсивно дернулось.
– Я не лгу. Я не меньше вас хотел бы от нее избавиться, Уэстфилд. Я бы давно засадил ее в сумасшедший дом, если бы не боялся огласки.
– Если она даст о себе знать, я хочу быть первым, кто об этом услышит. Иначе…
– Разумеется. Я сталкивался с жестокостью Адель еще в детстве. Между нами нет любви. По правде говоря, я думал, что избавился от нее, когда она вышла замуж за Фонтейна, но, ему, черт возьми, вздумалось помереть.
Эти слова пробудили тревогу у Хейдена. Фонтейн, французский дипломат, утонул, когда они с Адель отправились отдыхать на какой-то далекий остров. По спине Хейдена прокатились капельки пота. Он почти выбежал из дома Кента.
– Эванс, в клуб «Бахус», – приказал он своему кучеру.
Слуга сделал круглые глаза при упоминании частного клуба, имевшего дурную славу.
– Проклятье! – выпалил он, недовольный осуждением на лице кучера. – Просто отвези меня туда, быстро!