– Но ведь ты снова работаешь. Разве это не здорово? Не расскажешь, что ты пишешь?
Вероника закрывает багажник и возвращается в дом. Я понимаю, что все это время задерживала дыхание, и выпускаю воздух. Поворачиваюсь к сестре. По ее оживленному лицу вижу, что она пытается отвлечь меня от грустных мыслей обо всем, что связано с горем, тоской, предательством. Я смотрю ей в глаза и чувствую, как из меня рвутся наружу слова. Не могу ей рассказать. Должна рассказать. Скажи что-нибудь. Что угодно.
– Я уже дописала.
Сестра замирает с рукой над тарелкой с печеньем. В глазах – изумление.
– Уже дописала? Ты шутишь?
Я обнимаю кружку руками и опускаю взгляд. Нет, не шучу.
– Боже мой! Ты написала целую рукопись за… Пару недель? Как это возможно?
Прежде чем я успеваю ответить, снова появляется Вероника. Она бежит через двор. Лицо сморщилось от… слез? Гнева? Она пересекает двор за пару секунд, запрыгивает в джип и отъезжает. Гравий летит из-под колес. Я заставляю себя отвести взгляд. Приказываю себе сфокусироваться на том, что важно, на том, на что я могу повлиять и на что должна повлиять.
Я отворачиваюсь от окна и смотрю на сестру. Она хочет обсуждать сюжет, сыпет вопросами. Мне с трудом удается осадить ее.
– Мне нужно кое-что рассказать.
– Что?
Я провожу кончиком пальца по ободку кружки с остатками чая.
– Я… Петер писал мне…
– Правда? Когда?
– Несколько раз.
– Я думала, вы решили не общаться три месяца.
– Да.
– Тогда чего он хотел?
Я чувствую ее любопытство. Пальцы теребят ручку кружки. Не знаю, зачем я это рассказала и что делать дальше. Я открываю рот, и оттуда вырывается хрип.
– Он… Это был несчастный случай. Так он сказал.
– Несчастный случай? О чем ты говоришь, Элена? Что?..
Сестра резко замолчала. Удивившись, я подняла глаза и проследила за ее взглядом.
– Кто это?
Я сидела спиной к окну, так что пришлось обернуться, чтобы выглянуть во двор. Но, еще ничего не увидев, я понимаю, кого имеет в виду сестра. Лео. Мальчик колотит во входную дверь. В следующую секунду наши взгляды встречаются, и я вздрагиваю. Это реальность. Это происходит по-настоящему.
Я вскакиваю и бегу в прихожую. Замок не слушается. Целая вечность уходит на то, чтобы открыть дверь. Лео начинает говорить еще раньше, чем я полностью распахнула дверь. Точнее кричать.
– Мама ушла! Бросила нас! Как я и говорил! Я чувствовал, что это произойдет.
Он бледный как полотно, под глазами – темные круги. Он выглядит постаревшим и изможденным, если можно использовать эти слова, говоря о подростке. И он в истерике. Так легко тоже впасть в истерику. Особенно мне, которой достаточно легкого толчка, чтобы свалиться с края…