— Это «Роман Игоревич З.»? — спросил я, быстро вспомнив имя адресата в почтовой рассылке княжны.
— Роман Игоревич Зайцев, — подтвердила княжна
— И он, значит, тоже опасался за свою карьеру, не передавая информацию княгине?
— Кто-кто, а он за свою карьеру точно может не опасаться. Вот только Анне Николаевне обо мне и моих… ночных походах информацию он не передавал. Почему, я не знаю, — удивила меня Анастасия.
— Камеры в поместье есть?
— Только по периметру, — уже Анастасия удивилась моему вопросу.
Ну да, чего это я. Если даже в Высоком Граде элитные кварталы являются частной зоной, свободной от всевидящего ока, то в поместье аристократов ожидать тотального наблюдения глупо. Неприкосновенность частной жизни.
— Получается, господин Зайцев все же опасается за свою карьеру? — задал я дежурный вопрос.
— Получается, что Роману Игоревичу нельзя доверять. Мне об этом прямо намекнула Анна Николаевна в наше разговоре.
— Но он ведь, видя безобидность твоих действий, мог действительно…
— Роман Игоревич Зайцев — сослуживец и доверенное лицо князя Григория Разумовского, первого из клана Разумовских, деда Анны Николаевны. Зайцев связан с нашим родом клятвой верности.
— Клятвой на крови?
— Нет, кровь — это прерогатива только для одаренных.
— Ты сказала первого из Разумовских, — уточнил я несостыковку. — Но ведь Разумовские это древний княжеский род, — озвучил я смутные воспоминания из истории еще своего мира.
— Разумовские, о которых ты говоришь — это русский графский род, угасший. Клан Разумовских — это новая знать.
По моему взгляду Анастасия поняла, что понятие «новая знать» мне незнакомо.
— Считается, что даром могут обладать только аристо. Но это не так, — легко усмехнулась Анастасия, — и новая знать это неофициальное определение для тех, кто в обмен на свой дар получал титулы. Практически все национальные кланы — это новая знать, браками разбавленная старой аристократией имперских родов.
— Юсуповы-Штейнберг?
— Я сказала практически все кланы, — снова усмехнулась Анастасия. — Также, как и имперские рода — это старая аристократия, браками разбавленная новой знатью. За редкими исключениями, такими как наш род.
Вдруг над головой что-то звонко и громко треснуло, словно струна лопнула. Оглядевшись, я увидел, что по стене купола поползла тонкая трещина. Пока тонкая. Ну да, на улице лето все же, тает лед. Да и поверхность под ногами начинала понемногу плавать — видимо, ввихрившийся в реку ледяной смерч, вцепившийся якорем в дно, начинал истончаться, подтаивая и слабея.
— К делу, — протянула мне левую руку Анастасия.