На пороге стояли пятеро: двое в форме и трое в штатском: четверо из Тулы, один - из Москвы.
- Простите, вы Генрих? - поинтересовался главный в форме с капитанскими погонами.
- Ну конечно, мой друг, - ответил ничего не подозревающий художник, - я Генрих.
Удивиться он успел лишь после того, как его ловко оттеснили к стене и привычным движением прохлопали карманы. Группа захвата прошла в квартиру и осмотрелась. Штатский заметил лежащий на видном месте паспорт, открыл, пролистал:
- Как же так получается, Генрих Юрьевич? - нехорошо по-ментовски улыбнувшись, поинтересовался он у хозяина. - Работаете, работаете, а на обстановочку нормальную никак не заработаете? - он брезгливо кивнул на поллитровую банку с окурками. - Недоплачивает Глотов?
Геник поднес дотлевающую папиросу к губам и сделал последнюю конопляную затяжку. Он уже отчетливо понимал, что - последнюю.
- Какой Глотов? - удивленно переспросил он мента. - Никакого Глотова не знаю, дружочек.
- Вот этот вот Глотов, - прояснил ситуацию другой в штатском и протянул Геньке недоделанную доверенность на Толиково имя, - Анатолий Эрастович, затем достал из кармана другой листок. - А это ордер на обыск.
Генрих поправил очки и близоруко опустил глаза на бумагу:
- А-а-а-а, этот... Сейчас... - он поднял глаза и уставился в потолок. Немного помолчал, обмысливая что-то свое, и твердо произнес: - Этого Глотова я не знаю. И никакого другого тоже не имею чести.
Второй в погонах, московский, самый незаметный, в это время вытаскивал из ящика упаковку травы в полиэтилене. Он внимательно взглянул на Геника и шепнул первому:
- Увозите в Тулу. Бесполезно. Этот не расколется...
Раздался телефонный звонок. Крайний в штатском взял трубку, послушал.
- Тебя, художник, - сказал он и протянул ее Генриху.
В трубке была Люба Маленькая:
- Пап, а ты за гэчепэ или против?
- А кто это? - переспросил он, но сам же не дал ответить. - Маленькая, передай Лёве, что меня арестовали и увезли, - и выдернул шнур из розетки.
Суд над бригадой в составе шестерых автомобильных злоумышленников, включая организатора дела Анатолия Глотова, четверых его подельников разных воровских направлений и несчастного верного Геньки, смутно догадывавшегося о дальнейшей судьбе своих графических произведений, но не вникавшего в состав не им налаженного рисовального преступления, состоялся в Новомосковске, по месту обнаружения преступного замысла.
Лев Ильич, как только начался процесс, прибыл в Новомосковск с кучей придуманных им бумаг от кучи творческих союзов, характеризующих Геника с самой творческой стороны.