Поторопись, Лили, и помни, чтобы ты не услышала, я всегда любила тебя и делала все возможное, чтобы уберечь.
Твоя мама, Элизабет Айна Верд, в девичестве герцогиня Арви.
П.С. Не доверяй деду, если встретишься с ним. Он на стороне культа.»
Ноги Милли подкосились и она стала медленно оседать. Благо, что рядом стояло кресло и я смогла удержать ее.
— Я не Милли? Мои родители не Нейтон и Эмма? Кто я, Лили? Кто?
По ее глазам текли реки слез, а я вытирала их дрожащими руками.
— Я не знаю, но мы обязательно все выясним.
— Как?
Я впервой видела Милли такой растерянной, беззащитной, слабой, безвольной. Это пугало.
— Найдем маму и все у неё расспросим. — твердо ответила я.
— А если она уже мертва, Лили?
Я застыла на месте, даже такой мысли допустить было страшно. Сегодня, две недели истекут сегодня. Они должны вернутся, должны!
Мама писала, что мне нужно торопиться и добраться к отцу, как можно быстрее, но я не могла уехать не дождавшись ее. Один день ничего не решит. К тому же новый родственник в лице ректора был готов сопроводить меня, так же как магистр Кардс, когда ему объяснили насколько важна эта поездка для меня. Они хотели ехать сегодня, но я настояла на том, чтобы дождаться маму.
Ох, признаться честно мне совершенно не хотелось ехать в другую страну к чужому человеку, который волей судьбы считался моим отцом. А еще меня очень беспокоило состояние Милли. Все это время она была сама не своя: тихой, незаметной, молчаливой. Видеть такой сестру было непривычно. Она сидела у окна, гладила мистера Пятнышко и смотрела вдаль.
Когда я уходила к ректору она даже не глянула в мою сторону, теперь же спустя несколько часов ничего не изменилось. Милли никак не отреагировала на мое появление, не спросила, что мы решили, даже не обернулась в мою сторону.
— Милли, — я тихонько позвала подругу, не решаясь подойти.
Мистер Пятнышко повернулся ко мне мордочкой. Я не знала скрывает ли Милли свои эмоции от фамильяра, но в его взгляде не было злости. Это давало надежду, что на меня подруга не сердиться.
Я решительно подошла к окну и позвала подругу еще раз.
— Да, очнись ты! Милли!
— Я не Милли, это ты Милли. — буркнула она мне в ответ, продолжая рассматривать очертание города.
— Что? — я немного растерялась.
Великая Нирта, как же ты запутала наши нити судьбы. Разве я могу быть Милли? Разве ее жизнь моя? Я не знала, как обратиться к девушке. Мама не писала ее настоящего имени, а это видимо было слишком болезненно слышать.
— Вся моя жизнь — это ширма, твоя ширма! — выкрикнула Милли и наконец-то повернулась ко мне. Ее лицо было перекошено от боли и гнева. — Чтобы уберечь тебя, мне приходилось рисковать собой, жить в клетке. Да меня чуть насильно замуж не отдали! А я ведь даже не маг Молнии, ни их дочь.