Ноги увязали во влажном песке и вытаскивались с трудом. Очень скоро щиколотка разнылась, Мэб устала, и у нее окончательно пропало желание лезть в пещеру. Все же, она дошла, коснулась влажного камня и заглянула внутрь. Из черного зева пахнуло гнилью, водорослями, тухлой рыбой. А потом темнота вдруг надвинулась. В затылок кольнуло, как порой бывает в минуты опасности. Мэб обернулась, и горло перехватило от ужаса.
С моря двигался шторм. Чернота алчно пожирала небо, еще пару минут назад ясное, а волны вздымались все вверх, вверх. Ноги примерзли к земле. Провалились по щиколотку, и песок стал вдруг тяжелым, таким, что и не шевельнуться.
Усилием воли Мэб заставила себя отмереть и бросилась бежать что было сил. Ноги ныли, тряслись колени, легкие обдирало горько-соленым штормовым воздухом, а в груди неровно бухало. Сердце никак не могло найти нужный ритм.
Первый порыв ветра настиг Мэб почти у самого подножия лестницы.
32.
В усадьбе Хапли Кристиан Верне чувствовал себя, как дома. Впрочем, как подозревал Реджинальд, это в равной мере относилось к любому другому месту. Верне был господином планеты, а то и Вселенной. Он удобно расположился в кресле со стаканом верчиду, потягивал его, позвякивал льдинками и благодушно изучал газету. Доставленная с материка, она была полна свежих сплетен и чем-то Верне определенно радовала.
- Вина? Верчиду?
Сбоку подскочил лакей с подносом, и разом гостиная провинциального барона вывернулась наизнанку, превращаясь в клуб или курительную комнату в ресторане. Стало противно. Редкинальд жестом отказался от предложенного алкоголя, пить было рано, а в такой компании еще и противно — сел и сразу пошел с козырей.
- Зачем вам картина?
- Убийцу дядюшки казнят сегодня, - мечтательно проговорил Верне, игнорируя вопрос. - Хотел этот мерзавец спастись от петли, изображая сумасшедшего, да не вышло.
- Зачем вам картина? - повторил Реджинальд.
- Какая картина, милейший Эншо? - взгляд Верне был невинен, словно у младенца; этому взгляду хотелось верить.
- Пейзаж из «Королевской милости». Вы заинтересовались им, а теперь он пропал.
- А-а! Теперь вспомнил. Славная пачкотня.
- Это артефакт, - качнул головой Реджинальд.
- Вам виднее, вы же артефактор.
Верне сложил газету, отбросил в сторону и посмотрел на Реджинальда чистейшими, невиннейшими глазами. Должно быть, многие попадались на обаяние этого человека, на его показушный лоск. Реджинальд видел перед собой насквозь фальшивое, лживое создание.
- Полагаю, это тот случай, когда виднее все же вам, господин Верне. Вы знаете, что это за артефакт и где он сейчас находится.