Ягужинский задумчиво почмокал губами:
— Государь, не круто ли у нас получится? Ведь на Руси не ворует только тот, кто спит. Так все государство висе лицами покроется.
— За бояр своих боишься, да и за себя, Павел Иванович? Ничего, тысяч десять жулья повесим, зато остальные тащить перестанут. Иди к Лефорту в кабинетец да теперь же составь указ. — Зло взглянул на Шеина: — Рыба тухнет с головы! Если бояре тянут, что ж черному люду делать?
Петр не успел доесть осетрину, как вернулся Ягужинский, сдвинул соус и положил перед государем исписанный лист бумаги. Петр пробежал его глазами, согласно кивнул головой и, приняв из рук Ягужинского перо, указ подписал.
Вскоре в трапезную стремительно вошли Трубецкой и Лопухин. Петр от нетерпения аж привскочил на стуле:
— Ну что?
Трубецкой с поклоном протянул желтую луковицу часов, сказочно блестевшую каменьями в лучах проникавшего через окно солнца.
— И виновного нашли, и пропажу… Вор под кровать свою спрятал, теперь под арестом в Преображенском.
Петр обнял любимцев капитанов:
— За часы спасибо, а вора сейчас же повесить на Крас ной площади. Пусть все знают.
Лопухин, воин немолодой и в боях неустрашимый, неосторожно возразил:
— Государь, сделайте милость, послушайте суть дела, а потом решайте, надо ли вора вешать…
Петр аж взвился. Он выскочил из-за стола, размахнулся и готов был оглоушить Лопухина страшным ударом, но вдруг удержался, сурово произнес:
— Тебя, капитан Лопухин, коли другой раз станешь чинить мне противность, разжалую в солдаты. Я нарочно не интересуюсь гнусной личностью вора, хоть мне самому будь он сват или брат. Украл — лезь в петлю. Таков мой царский указ, и попрошу исполнять его усердно. Теперь же тебя следовало бы малость поучить, да однажды я тебя прибил напрасно, когда с тобой в феврале прошлого года злодея Цыклера под арест брали. Теперь мы сочлись, а вперед — берегись. Я нынче же буду в Кремле и полюбопытствую, как ты царский указ исполнил. Тогда с Трубецким подробности мне и поведаете. Идите!
* * *
Обед еще продолжался некоторое время. Затем, вздремнув с час в спальне Лефорта, Петр во главе верховых всадников направился к Кремлю.
Не доехав до Спасских ворот, Петр увидал народ, сбившийся возле виселицы и что-то с жаром обсуждавший.
Всадники толпу вмиг разогнали. Петр увидал мальчугана, висевшего головой вниз. Приглядевшись, он с удивлением воскликнул:
— Ба, да это старый знакомый мой — Ивашка, цирюльников ученик! — Гневно оглянулся. — Сдурели, что ль? Детей стали вешать. Кто сие удумал?
Иван Трубецкой доложил: