Ноги ступают по бетону взлётно-посадочной полосы. Я и забыла, какой ровной и надёжной может быть поверхность под ногами. Не надо ждать, что вот сейчас качнётся камень, посыплется щебень, больно вдавится в ступню острая грань твёрдой горной породы. Бетон, несмотря на множество мелких трещинок, кажется невозможно гладким. Самый короткий, неглубокий вдох наполняет лёгкие до отказа. Глубокое дыхание, старания захватить как можно больше кислорода внезапно становятся лишними и даже опасными: от привычной уже гипервентиляции кружится голова и внезапно возникает состояние, близкое к опьянению. Я вспоминаю, что меня ещё дома предупреждали об этом, и стараюсь избегать слишком глубоких вдохов. Между прочим, воздух насыщен отнюдь не одним лишь кислородом. Влажно после дождя, сильно пахнет озоном, землёй с обочины, а ещё – бензином: пассажиров спецрейса ожидает автобус. В отдалении – ровная линия аккуратных кирпичных домов.
Стыдно сказать, но возвращение к цивилизации после долгих скитаний по диким горам обрадовало меня, несмотря на то что произошло оно в самом центре Третьего рейха, в фашистском логове. Здесь, за городом, на просторе военного аэродрома ещё не ощущалось давящей энергетики фашистской столицы.
Едва ли не каждый из знакомых немцев подошёл ко мне с широкой улыбкой, чтобы торжественно констатировать очевидное: мы скоро окажемся в Берлине, я увижу родной город, великую столицу нашей величайшей нации.
Включились сложные, ювелирной работы карантинные блокировки, в установке которых я принимала осознанное участие, и я совершенно потеряла возможность чувствовать своих, не говоря уже о том, чтобы выходить на связь. Смутные образы товарищей расплывались и таяли при попытке сосредоточить на них мысли. Так же обстояло дело с именами, с фактами, с представлениями знакомых мест. Таким образом, я вошла в берлинскую жизнь почти подлинной маленькой немкой с сознанием, почти лишённым второго дна. Я была готова воспринять мир, в который входила, как в собственный дом, врасти в него, стать его частью.
Несмотря на утомительный перелёт, я была бодра и полна сил.
Вечерело, моросило, мы ехали по Берлину в сумерках. Массивные серые фасады смягчались очертаниями зелёных деревьев и кустарников. Да, в городе, даже в центре, было много растительности, но ещё больше массивных, помпезных фасадов. Может, из-за сумерек мне показалось, что улицы города заполнены домами разных оттенков серого. На окраинах, в рабочих районах преобладал тёмно-красный кирпич. Впоследствии я разглядела, что Берлин разнообразнее, а местами – веселее, но город так и остался для меня по первому впечатлению – серым и закоптело-красным.