— А деньги-то как? — спрашивала она. И Чайна заливалась смехом, ухая, как сова:
— Да она вечно все так рассказывает, будто сама и была той Дамой в Красном, что на Диллинджера донесла.
— Ну, к тебе-то Диллинджер и близко бы не подошел! Разве что, охотясь в Африке, случайно принял бы тебя за гиппопотама и подстрелил.
— Ну, этот гиппопо свою пулю в Чикаго получил. Господи, чтоб его девяносто девять раз!
— А почему вы всегда так говорите: «Господи» и какое-нибудь число прибавляете? — Пиколе давно уже хотелось это узнать.
— Потому что моя мама учила меня никогда не ругаться.
— А она тебя не учила, случайно, чтобы ты никогда свои портки не теряла? — поинтересовалась Чайна.
— А у меня их никогда и не было, — спокойно ответила мисс Мари. — Я до пятнадцати лет и портков-то ни разу не видела; я тогда из Джексона уехала в Цинциннати и целыми днями работала. Вот мне белая хозяйка и подарила несколько своих старых. А я сперва решила, что это что-то вроде спортивной вязаной шапки, и напялила на голову, когда пыль вытирала. Она как меня увидела, так чуть от смеху не окочурилась.
— Тогда ты, наверно, совсем еще дурочкой была. — Чайна закурила сигарету и принялась остужать свои железки.
— Так откуда ж мне было знать, как эти штуки носят? — Мисс Мари помолчала. — Да и какой в них смысл, если их то и дело снимать приходится? Дьюи никогда не разрешал мне в них подолгу ходить, чтобы я к ним не привыкала.
— А кто такой Дьюи? — Этого имени Пикола еще не слышала.
— Кто такой Дьюи?! Да разве ж ты, мой цыпленочек, ни разу не слышала, как я о Дьюи рассказываю? — Мисс Мари прямо-таки потрясла подобная невнимательность со стороны Пиколы.
— Нет, мэм.
— Ну, детка, в таком случае полжизни ты уже пропустила! О господи, сто девяносто пять! А ты, Чайна, все о молодости да о привлекательности долдонишь! Да мне всего четырнадцать было, когда я с Дьюи познакомилась. Мы с ним тогда сбежали и целых три года прожили как муж и жена. Знаешь, цыпленочек, этих первосортных красавцев, которые только и делают, что по подиуму бегают? Так вот, за одну ногу Дьюи Принца таких полсотни легко можно отдать! Боже мой! Как же этот мужчина меня любил!
Чайна пристроила вдоль щеки кокетливый локон и спросила:
— В таком случае чего же он тебя обчистил да удрал?
— Ох, подруга, когда до меня дошло, что за все эти штуки мне и самой могли бы звонкой монетой платить, меня уже ветром качало, перышком можно было с ног сбить.
Поланд засмеялась. Как всегда, беззвучно. Потом сказала:
— Со мной примерно так же было. А в первый раз тетка меня еще и выпорола как следует, когда я призналась, что никаких денег за это не получала, да еще и спросила удивленно: «Какие деньги, тетя? За что? Он ничего мне не должен». И тетка злобно так бросила: «Черта с два не должен!»