– Идём, – проговорил он, когда Леся не нашлась, что сказать ему – слишком острыми и непонятными были для неё собственные ощущения.
И когда повёл следом за собой к дому, послушно зашагала следом.
Поддерживая Олесю под локоть – жест, которым давал понять, что на этот вечер она принадлежит ему – Шервинский вошёл в помпезный особняк, где этим вечером собрались, кажется, все сливки городского общества.
Ему доводилось и прежде бывать здесь в гостях, но в какой бы раз он ни видел нелепый мраморный фонтан посреди комнаты – с трудом сдерживал пренебрежительное фырканье от того, насколько неуместно выглядело тут это сооружение.
– Что здесь будет происходить? – негромко спросила Олеся и Артур, оббежав глазами собравшееся общество, походя ответил:
– Какое-то благотворительное собрание. Кажется, для кобелей, страдающих от импотенции или что-то в этом духе.
– Ты имеешь в виду… собак? – в голосе его спутницы слышалось такое удивление, что Шервинский даже перевел взгляд на ее лицо, на котором недоверие смешалось с… возмущением?
– Ну да. Для других кобелей, страдающих от этого недуга, уже давно изобрели вполне конкретное средство, насколько мне известно.
Он беззаботно улыбнулся и хотел провести Олесю в центр зала для знакомства с хозяином этого безвкусного дома, но та вдруг встала на месте, как вкопанная.
– Скажи, что ты шутишь.
– О виагре?
– О собаках! Все эти люди, – она обвела рукой зал, – собрались здесь, чтобы пожертвовать деньги на собачью импотенцию?
– Напротив, на собачью очень даже потенцию, – возразил он, искренне веселясь от ее реакции.
Но самой Олесе, похоже, было совсем не до смеха.
– Да какая разница! Они собирают деньги на подобную ерунду, когда у нас так много больных детей, которым гораздо больше нужна помощь? – на последних словах ее голос дрогнул и Артур вопросительно приподнял брови, но Олеся больше ничего не добавила.
– Девочка моя, – начал Шервинский покровительственным тоном, – этим людям глубоко плевать на больных детей. Как, впрочем, и на кобелей-импотентов. Вся цель подобных собраний – покрасоваться друг перед другом, выгулять новое украшение, – он красноречиво взглянул на шею Олеси, где блистал подаренный им изумруд, – или новую пассию. И чем более дурацкий повод для благотворительности – тем охотнее они жертвуют на это деньги. Помогать больным детям – прости за цинизм – это немодно. То ли дело такая идея, как лечить псин от импотенции, – он фыркнул, давая понять, что думает об этом сам. – Это будет широко освещаться и обсуждаться, понимаешь? И при этом не особо важно, в каком ключе – положительном или осуждающем.