– Ничего страшного.
– Я хочу писать.
Доехав до Поупа, Марла остановилась возле местного универмага, отвела Лиззи в туалет, а сама прошла в телефонную будку на автостоянке и принялась листать телефонную книгу. Отыскав знакомое имя, она опустила двадцать пять центов в щель и набрала номер, не переставая испуганно озираться.
Про себя она повторяла: “Господи, пожалуйста, пусть он ответит”. Трубку снял мужчина.
– Джерри? – Марла не могла унять дрожь в голосе.
– Я.
– Это Марла.
– Какая Марла?
– Помнишь Марлу из Билокси? Агентство моделей?
– Боже мой, Марла, это ты? Выкладывай, зачем звонишь?
Марла облизнула губы.
– Джерри, у меня неприятности. Мне нужна помощь.
Вторник, 5 августа, 10 часов. Джексон
– Вчера Том наорал на меня из-за “Женского домашнего журнала”, – сообщила Tea.
Она занимала одно из двух кожаных кресел у камина, а Ронни сидела в таком же кресле за письменным столом. Эта комната на втором этаже дома в Седжли с некоторых пор превратилась из второй гостиной в рабочий кабинет Ронни. Камин окружали книжные полки, занимавшие все пространство стены до потолка в двенадцать футов высотой. Два узких окна, задернутые желтыми шторами, располагались напротив камина и выходили на задний двор.
Кабинет Ронни был оформлен в мажорных тонах, стены оклеены обоями в розовую и белую полоску; потолок, камин, подоконники и оконные рамы были окрашены в белый цвет. Восточный ковер с голубыми и розовыми узорами покрывал почти весь пол. Всякому вошедшему сразу бросался в глаза массивный письменный стол Ронни, выполненный из красного дерева. Этот стол был гордостью Льюиса в те времена, когда он стоял в кабинете Льюиса в здании сената.
Сейчас Ронни сосредоточенно, с карандашом в руках изучала план мероприятий на неделю.
– Правда? – равнодушно бросила она.
– И еще Том распорядился, чтобы я не вносила никаких изменений в планы, не проконсультировавшись с ним, – сообщила Tea.
– Вот как?
На это раз Ронни оторвалась от лежавшей перед ней бумаги.
Tea весело улыбнулась:
– Он мне нравится, когда выходит из себя.
– Помни только, что ты работаешь в моей, а не в его команде.
– Да-да, я ему так и сказала.
– И что он?
– Тогда-то Том и взбеленился. Поджал губы, прищурился. Не сомневаюсь, что он припомнил все известные ему ругательства. А потом рявкнул: “Я с тобой завтра поговорю” – и вышел. Да не вышел – выбежал. Через минуту я услышала, как он отъезжает. Рванул так, что следы от резины остались на асфальте.
Ронни хмыкнула и вновь погрузилась в лежащий перед ней машинописный лист. Ей не хотелось проявлять излишний интерес к Тому и его реакциям. Ей и вправду было безразлично.