— Я вас не понимаю, — хмуро произнес Гучков.
Как ясно солнце, всходит снова,
— нараспев начал проговаривать Меншиков фрагмент из песни «Князь» Пламенева,
Так же извечна наша Русь.
Князь, умирая, молвил слово:
«Вернусь. Я вернусь…»
И много лет с тех пор минуло.
Кровь на Руси мешает грязь.
Ждут воплощения святого духа.
Кто ж князь? Кто же князь?
Падали замертво их тела!
Есть слово «Родина»!
И честь одна!
«Я умер, но я вернусь!»…
— Меншиков выдержал большую паузу, а потом с вызовом спросил. — Антропология с тех пор одна: «Осталась и правит мразь! Ну где ты, великий князь?!»
— Что это? Снова стихи… — покачал Александр Иванович головой, — вы иногда просто невыносимы. — Николай II мертв. Вы служите призракам.
— Ошибаетесь, Александр Иванович. Ошибаетесь, дружище. Я служу только себе.
— Себе? — неподдельно удивился Гучков. — Но это безумие!
Самоубийца! Слышу за спиной.
Но знаете, на том, на этом свете ли,
Я не вступаю в безнадежный бой.
Там выход был, вы просто не заметили.
— продекламировал четверостишье песни Альвара «Безнадежный бой».
Стратег? Возможно, я такой.
Один клинок на сотню небожителей.
Я не вступаю в безнадежный бой.
Я собираюсь выйти победителем.
— И как понимать? — напрягся Гучков, в голове которое этот разговор стал складываться в очень неожиданную для него мозаику. А на лице его выступила легкая испарина, собравшаяся в капельки пота.
— Понимайте, как знаете, — улыбнулся Максим как можно более беззаботным образом. — Главное не болтайте попусту и будьте осторожны. Керенский политический труп. Петроград его усилиями довольно скоро окунется в кровавую трясину. Прольется кровь. Вероятно, много крови. И армия не придет ему на помощь. Он сам ее испугается. Будьте осторожны и помните – империя жива до тех пор, пока жив хотя бы один ее солдат.
— Это все иллюзии… — покачал головой Гучков… — просто иллюзии… Ваше положение еще более призрачно, чем позиции Керенского.
— Александр Иванович, вы бы знали, сколько людей сами себе выдумывают иллюзий и живут, почитая их за реальность, — усмехнулся Меншиков. Встал. Кивнул на прощание и, пожелав приятного вечера, удалился через дверь за занавеской. Придавать огласке ужин с Гучковым было лишним. А тот еще долго сидел в этом ресторане и думал над словами нашего героя, пытаясь понять, что ему самому делать. От осознания того, что он сейчас услышал и понял, его бросало то в жар, то в холод. Максим ведь ничего не сказал прямо. Но намеки… они были горячи и остры… ох как остры…
1916 год, 5 июля, Петроград
Практически параллельно с событиями в Штормграде, в Петрограде руководство Временного правительства встречалось с министром иностранных дел Германии. Тот прибыл в Россию на шведском корабле по приглашению Керенского и был до крайности заинтригован. Официальная цель переговоров – перемирие. Но как-то так получилось, что представителей Австро-Венгрии и Османской империи туда не пригласили. Как и французов с англичанами.