Вдали послышались частые, быстро приближающиеся шаги. Нервные. Нехорошо. В обычные дни он бы напрягся, но сейчас ему было плевать. У него – все хорошо. Просто отлично!
Рывок дверной ручки. И в кабинет влетает Милюков, вспотевший и совершенно запыхавшийся.
— Он воскрес! — полным ужаса голосом воскликнул Павел Николаевич. — ВОСКРЕС!
— Что вы несете?! — скривился Александр Федорович, совершенно недовольный таким началом разговора. — Кто воскрес? Что за бред?
— МЕНШИКОВ!!! — скрывая на визг прокричал Милюков. — МЕНШИКОВ ВОСКРЕС!!! — после чего сделал три быстрых шага. Схватил с журнального столика едва початую бутылку виски и опрокинув, начал заливать в себя. Глоток за глотком. На глазах ошарашенного Керенского.
— Павел Николаевич, потрудитесь объясниться. Что произошло? — спросил он, когда Милюков, отпив с треть бутылки, громко рыгнул и, отшатнувшись к шкафу, сполз на пол. Где и сел с потерянным видом.
— Боже правый, да как же это возможно? — тихо прошептал он и истово перекрестился.
— Что возможно? Что?! Скажите уже толком!
— Меншиков… Вы понимаете, Александр Федорович, я своими глазами видел, как обугленный труп этого мерзавца укладывали в гроб. Своими глазами… да… И вот, вы представляете, стою я сегодня на службе на почин его души, как этот мерзавец отбрасывает крышку гроба и вылезает… Скучно ему там было видите ли… СКУЧНО!!!
— Что вы несете? — покачав головой, произнес Керенский, с жалостью глядя на Милюкова.
— Если бы это все было бредом… Боже! Ну пожалуйста! Пусть это все будет бредом! Молю! — перекрестился. Грустно взглянул на Керенского. Вздохнул. И продолжил. — Ночью, ближе к утру в церкви случилось что-то странное. Охранник весь белый как лунь и заикается. Говорит – призрак к нему приходил. Вот сознание и потерял. А как пришел в себя увидел ворота храма нараспашку, как входные, так и алтарные. Свечи и лампады потушены все, кроме одной свечи, что у гроба стояла. Чего только человеку не почудится? Я подумал – перепил. Хотя он вел себя очень странно.
— А он был пьян?
— Еще как. В хлам. Едва языком ворочал. Но говорят, он напился уже после. На глазах полицейских.
— Мистика, — покачал головой Керенский. — Впрочем, с Меншиковым ее много. Все вокруг него ей пропитано.
— Вошел я в храм, вызванный полицией. Благо, что ночевал в отеле неподалеку. Стало там сильно свежее. Только от гроба несло по-прежнему. Разве что к запаху горелого мяса добавились еще нотки тухлятины. Все-таки жара стоит. Неудивительно. Зажгли служки свечки с лампадками. Пригласили людей. Начали службу… И тут как крышка от гроба вверх подлетит! Словно ее какая-то сила неведомая отшвырнула. Чуть людей не зашибла. И Меншиков садится в гробу.