И это не прошло бесследно.
На вокзалах, через которые проходил поезд Меншикова, собиралось огромное количество людей. И ему приходилось выходить к ним, чтобы уважить. И благословлять. И речь произносить благодатную. Очень неожиданное для него амплуа.
Но это – полбеды. На вокзале в Штормграде ему пришлось не просто выйти к людям, а пройти сквозь толпу. Забраться в автомобиль и как-то доехать до своего дворца. А кругом были люди. Много людей. Очень много. Наверное, весь город вышел да из окрестностей подтянулись. Фактически он продвигался по узкому коридору из моря людей. И ему было страшно до жути. Как никогда.
«Это какое же чудовище я пробудил?» – проносилось в его голове.
Но вида подавать было нельзя. Он должен приветливо их встречать и радостно им улыбаться, даже если у самого едва ли ноги не тряслись от холодного, липкого ужаса, что стекал по спине прямо в подштанники. Штормградский дворец казался ему спасительным островком в этом бушующем море. К нему и стремился, стараясь самыми короткими путями туда пробираться. Что было непросто из-за толп людей. И чем ближе он подходил к своему дому, тем больше и гуще были толпы. Попытка же въехать в ворота едва не закончилась катастрофой. Люди ломанулись внутрь. Прямо на бойцов охраны. Началась давка, по которой автомобилям с нашим героем и сопровождению необходимо было как-то проехать вперед. Если бы это были враги – он бы просто приказал давить. А так…
В конце концов Максим плюнул. Вышел из автомобиля и с кирпичным выражением лица пошел вперед. Прямо сквозь толпу этих зомби, почему-то считающих себя людьми. Они пытались к нему прикоснуться. Но не более. Никто не посмел ни дернуть, ни схватить, ни преградить дорогу. Этим обстоятельством воспользовались охранники и достаточно ловко вытеснили людей наружу, за забор. Закрыли ворота, оставив авто за периметром, целостность которого кое-как удалось восстановить.
На пороге дворца Меншикова ждала супруга… с ТАКИМ выражением лица, что описать его в двух словах было совершенно невозможно. В нем смешалось все – ужас и восторг, радость и страх, надежда и обреченность. Эти чувства проявлялись едва-едва. Она держалась. Обычно она себе такой демонстрации чувств не позволяла, но зрелище того, как ее муж идет сквозь расступающееся море людей ее, видимо, добило.
— Привет, — чуть более нервно чем обычно произнес наш герой, когда подошел к супруге на дистанцию пары шагов. — Ты не рада мне?
Она нервно фыркнула и кивнула в сторону забора, где плескалось море людей. Максим обернулись и промолчал. Все было понятно без слов. ЭТО выглядело страшно. Особенно для человека, не закаленного толпами будущего… стадионами, собирающими по тридцать-сорок и более тысяч человек. По местам массовым гуляний в крупных городах, где может и все сто тысяч набиться. Для нее это был ужас… кошмар… что-то совершенно невообразимое.