Тем временем огромные каменные глыбы пролетают мимо светящихся газовых облаков, мелкие глыбы кружатся вокруг более крупных, что-то плавится, что-то обледенело, где-то что-то с грохотом (или за отсутствием атмосферы беззвучно) врезается во что-то другое и разлетается на куски. Бесконечное, громыхающее светопредставление бездушной материи, пока, наконец, нечто или, скажем прямо, некто – маленькая особа, подозрительный персонаж – не поднимает головку из первичного бульона. Некто, кто оглядится вокруг и оценит ситуацию в корне неверно. Величественный момент, свидетелей которому нет. Наконец возникла так называемая жизнь!
В репертуаре камней, лун, солнц и газов нет ни истины, ни правды. Для жизни же они являются основополагающими наряду с обменом веществ, репродуктивной способностью и реакцией на окружающий мир. Согласно этому определению, жизнь – это существование субстанции, зародившейся в «сверхновом теле». Она самоорганизуется в глыбы и шары и захватывает другие вещества из соседних «сверхновых тел» против их воли, а потом с шумом выбрасывает непригодные к употреблению части. Из полезных для себя остатков шары и глыбы создают новые, не излучая при этом даже самого слабого света ни когда рождаются, ни когда гаснут. Парочка таких глыб полагает, что ответ – 42, но и это, конечно, неверно, ведь это ответ на вопрос, который никто не задавал.
Все это звучит как злые наговоры. Обескураживает то, что отсутствие всякого свечения у жизни – отнюдь не конструктивная ошибка. Заблуждения и так называемые иллюзии – это не сбой в работе восприятия, а важная особенность его природы. Кто хочет придать исторический вес этой мысли, может процитировать латинскую крылатую фразу влиятельного схоласта позднего Средневековья Гая Скрипта из его главного труда: Percipere est errare, что на русский переводится как «Чувствовать значит ошибаться». Но это было бы в высшей степени несерьезно, так как, во-первых, никакого Гая Скрипта в помине не было, и это неуклюжая ребяческая попытка латинизировать мое собственное имя. А во-вторых, ссылка на авторитеты не делает вещи истинными. Это распространяется в особенности на самих авторитетов, которые отделываются сентенциями на таких экзотических языках, как латинский и математический.
Но если способность ошибаться встроена в аппарат восприятия, то, значит, оказаться правым – это, скорее, исключительное явление. Достижение этой исключительности требует большого напряжения и немалых усилий. Хотя все результаты восприятия ненадежны, есть очень веские основания для того, чтобы наш мозг скрывал это от нас. Парадокс заключается в том, что также есть веские основания для того, чтобы помешать мозгу это делать. Выступать против собственного мозга и собственной телесности – отчаянное предприятие. Лучше всего оно знакомо нам по бесплодным попыткам похудеть, бросить курить и даже больше не поддаваться на всякие бредни. В этих случаях организму сложно одержать победу. Это действительно как для амеб, так и для людей. А напряжение – то, чего недавно возникшая жизнь всячески избегает.